Очень, очень знакомый. А у них в сенях свеча горит, значит, свет виден, и понятно, что окошко отволочено.
Неужели? Да не может быть! Велька и как дышать забыла, стояла, и смотрела, и поверить боялась. А тут и луна показалась. И она перестала сомневаться.
Он это, Венко. Пришел сюда, на княжий двор, к невестиным окошкам. И как осмелился? И что же, он знает, выходит? С ней попрощаться пришел?
– Что там? – недовольно воскликнула Чаяна. – Говорили же, что нельзя! – подошла и сама одним движением задвинула заслонку. – Что за лицо у тебя, как из Нави кого увидала!
– Да никого, – Велька очнулась, – кмети просто. Хотелось разглядеть, может, знакомый кто.
Велька села на лавку, стараясь не показать смятения.
Это она видела Венко. Он ее не видел, она же в щелку смотрела. Может, он просто на пир пришел, мало ли. Нынче тут кто только не пирует, и зайти всякий может, не прогонят. Может, случайно в этот угол забрел, а его и развернули, дескать, иди гуляй в другую сторону, добрый человек. Он, правда, не поспешил уходить…
Вот и хорошо. Значит, еще раз свиделись, напоследок.
Велька забралась на постель, легла, к стенке отвернулась. Чаяна еще пыталась ее тормошить, но в конце концов отступилась.
– Спать так спать, – она задула свечу.
А Велька лежала и думала – ушел он или стоит там? Должен бы сразу уйти, конечно, на что ему там глядеть? Но Вельке отчего-то казалось, что он все там стоит…
Уезжали рано. Из терема княжеских дочерей вывели покрытых, а на плечах у обеих были платки из Карияра. Доска под Велькиной ногой скрипнула, та же, что и всегда скрипела. В последний раз. Попрощалась.
Князь с княгиней шли следом, за ними – ближние отцовские бояре и их боярыни, а потом все прочие, толпа собралась немалая. И за воротами тоже толпа, словно весь Верилог собрался.
Поклонился боярин Мирята:
– Спасибо за честь, хозяева, и за товар дорогой, что вы нам доверили. Доставим без убытка.
– Ты уж постарайся, боярин, Боги Светлые в помощь, – откликнулся князь сурово. – И ты, Горыныч, тоже не подкачай, спрошу за все, не обессудь.
Поклонился и воевода Ждан Горыныч, погладил сизый ус:
– Не беспокойся, княже. У меня не забалуешь, – и гордо по сторонам поглядел.
Воевода слыл человеком строгим и правильным, к раздумьям и сомнениям не склонным и голоса без нужды не повышал, все и так трепетали. Да еще и сотня кметей под его началом, кому же баловаться захочется. Князь знал, кого назначить туда, где никакого беспорядка допустить не хотел.
Вот все и сказано, а зря время тянуть – дело пустое.
Обеих девушек посадили в крытую повозку, туда же сели ближние боярыни: грузная Милава Воевна, одна из доверенных у княгини, и совсем молодая, бездетная пока Любица, муж которой, красивый молодой боярин Городей, ехал помощником Горыныча. Другие боярыни и челядинки тоже расселись по повозкам. И под шум и крики горожан, под пожелания всего, что только можно пожелать невестам, двинулись – до ворот, за ворота и дальше, дальше, полями, потом через лес.
Велька маялась от невозможности скинуть покров, оглядеться, посмотреть последний раз на отцовский город, на места пусть и не совсем родные, но все равно свои. И дышать хотелось полной грудью, а через покров не дышалось легко. Но нельзя пока его снимать! Не положено. Если жених живет недалече, ему невесту так покрытую и везут всю дорогу, ну а им просто нужно отъехать подальше от Верилога, а там, в лесу где-нибудь, можно пелены скинуть и на белый свет смотреть. Или верхом ехать, недаром же их лошади тоже тут. И все равно, от того чувства, что увезли из отцовского двора с закрытым лицом, как на краду…
Именно что как на краду. Потому что навсегда. Сколько таких невест уехали в чужие края и как сгинули, потому что никто их не видал больше? Шутка ли, такая даль. Хорошо, если вести иногда приходили, что де жива да сколько детишек. А про них с Чаяной волхва Даруна в чаше волхвовской что-то увидит.
Велька не сразу и заметила, что плачет, сами собой слезы побежали. Вытерла их ладонями.
– Ох, девоньки мои, – негромко сказала старшая боярыня, – ничего, ничего. Это всегда так. Невестины слезы – на будущее счастье. Потом над ними смеяться станете, радоваться. А захоти вас батюшка с матушкой навеки дома оставить, вот беда была бы, верно? На то и девки, чтобы замуж идти! Вот весной снарядит батюшка ваш обоз с товаром, купцы многие поехать захотят, и кто-то из братьев ваших непременно приедет, а на родины, может, и княгинюшка соберется. Повидаетесь!
Ну да, так и есть, и сестра шмыгала носом.
– И женихи у вас до чего хороши, аж сердце замирает! – весело поддержала старшую боярыню Любица. – Можно хоть с закрытыми глазами выбирать. Ох, и этот страхолюд тут!
– Так это боярина Миряты пес! – вспомнила Воевна. – Ох! – и повозка чуть качнулась, это Волкобой запрыгнул в нее и улегся рядом, прижавшись к
