человечеством. Трынь-трынь-трынь. Одна за одной, одна за одной. Зое хотелось ослабить напряжение, которое не могли выдержать эти тончайшие нити, но она полностью находилась во власти черного водоворота, который увлекал все глубже и глубже, как увлекает за собой пловца сильное течение, и как бы тот ни старался выплыть на поверхность, глотнуть воздуха, он не мог преодолеть этой, казалось бы, мягкой, текучей силы.
Не дай ему уйти! Сожри его! Раздери в клочья! Разве ты не чувствуешь?!
Словно подчиняясь этим воплям, что издавало безмозглое тело Царицы, пустая оболочка, вместившая Зою и желавшая окончательно овладеть ею, клеврет делал мелкие шажки вслед за Биленкиным, а тот все еще возился со сбруей, подлаживая ее под себя.
«Ну, что же ты?! – Зое хотелось кричать на Игоря Рассоховатовича. – Разве ты не понимаешь?! Разве ты не видишь?! Быстрее! Быстрее! У тебя нет времени, а у меня – сил! Я чересчур слаба, чтобы противостоять некрополю!»
Но вот Биленкин повис на ремнях нелепой и смешной марионеткой. Зоя поймала его взгляд – прощальный во всех смыслах, и проклятый транспортный диск наконец-то сорвался с места, а она, урча и воя, одним прыжком оказалась там, где он только что стоял, клацая челюстями и брызгая едкой кислотой слюны.
Славный, славный Биленкин, брат-пилот, друг, ты все же успел. Ввел в искушение, но успел избежать того, что Зоя, доведись ей это все же сделать, никогда не простила бы себе.
Тессеракт сиял. Он возвышался перед Зоей и клевретом, значительно увеличившись в размерах, так похожий на символ церковников-мракобесов, на котором, по их сказкам, распяли живого бога. Свет притягивал, звал. Не понимая, что нужно делать, как ответить на исходящий от тессеракта призыв, Зоя сделала к нему шаг, другой, ей наперерез внезапно бросился клеврет, будто почувствовав грозящую ей опасность, вытянул лапы, чтобы схватить, удержать ее, но не успел.
Из распахнутой тессерактом бездны пришел зов, на который Зоя ответила. Рванулась изо всех сил навстречу, окончательно разрывая последние связующие с прошлым нити.
Страшный, гниющий человек скорчился в командирском кресле. И Зоя не сразу узнала его. Так несвежий труп теряет сходство, даже если при жизни он был тебе самым дорогим человеком. Смерть умеет обезображивать с такой издевкой, что взгляд отказывается признать даже хоть одну знакомую черточку.
Но она сразу узнала рубку загоризонтного корабля «Шрам». Проклятое место проклятого корабля.
– Помоги… мне…
Не сразу она отыскала источник прозвучавших слов. Зое на мгновение почудилось, будто сама смерть взывает к ней о помощи – раз уж они так близко сошлись, почти сроднились, то почему бы и нет? Но жутко распухшее тело шевельнулось в кресле, грузно перевалилось на другой бок, неловко повернуло к ней покрытое трупными пятнами лицо:
– Зоя… помоги…
Как?
Чем?
Она всего лишь пилот. Еще один мертвый пилот, обретший бессмертие. Не бессмертие живых, но бессмертие мертвых.
– Управление… возьми на себя… я скажу, что делать…
Взять на себя управление? Кораблем? Что же, это она может. У нее достаточно рук, лап, сочленений, чтобы в одиночку управлять любым кораблем в Солнечной системе. Хоть на что-то должно сгодиться это жуткое, членистолапое и жукоглазое тело? Вот и проверим.
И Зоя склоняется над пультом. Схема в общих чертах понятна. Направляющие тумблеры. Командные кнопки. Сигнальные индикаторы. Поясняющие таблички. А что на экране? Где кнопка включения экрана? Вот.
Экран осветился.
И Зоя увидела.
«Шрам» двигался навстречу распахнутой бездне. Бездна имела очертания колоссального креста, тессеракта, теперь уже не в трехмерной, а двумерной проекции, фоном для которой служила оранжевая подложка с полосами облаков и багровым завихрением Красного пятна. Юпитер! Вот где находился собрат тессеракта, который когда-то располагался на Луне, пока Ганеши не извлекли его из грунта и не переправили на Фаэтон!
Крест втягивал «Шрам». И внутри его бездны постепенно проявлялись мириады огней, различного размера и цвета. Будто в глубинах океана вспыхивали тела живущих там существ. Но то был не планктон, конечно же. Звезды. Множество звезд.
Как это не походило на уход за горизонт! Но Зоя, никогда не уходившая за горизонт, об этом и не подозревала. Она была уверена – так и должно быть, их должен встречать свет мириад звезд, а не всепоглощающая тьма, вязкая, жуткая, словно погружаешься в бочку с нефтью, хотя в этом сравнении больше истины, нежели метафоры, – ведь что такое нефть, как не овеществленное некрополе миллиардов и миллиардов тел, сброшенных эволюцией со счетов развития.
