скоро буду.
Дед повернулся и пошел домой. Стараясь производить как можно меньше шума, чтобы старуху не разбудить, запряг лошадку, зацепил волокушу с мощной лебедкой. Ее Флегонт подобрал лет двадцать назад. Нашел прямо в поле… По всей видимости, потеряли солдаты-танкисты, когда проводили свои учения. Дед долго не знал, что делать с таким агрегатом, даже в часть ездил, хотел вернуть. Но полковник с буденновскими усами принять отказался: «Как это танкисты потерять могли? Не может быть! В армии всегда порядок!» Поэтому Флегонту ничего не оставалось, как притащить лебедку домой. Смазал, проверил и поставил в сарай, авось сгодится когда-нибудь. Как в воду глядел. В общем, не прошло и получаса, как дед с лебедкой был уже около перевернувшегося грузовика.
Ярушинские ребята вроде как в себя маленько пришли, действия их стали более осмысленными: они нашли пару бревен, подсунули под кузов и пытались вернуть машину в исходное положение. Когда Флегонт подошел к одному из них — тому, кто больше других размахивал руками, считай руководил, — то парень этот смог даже сказать несколько нормальных слов. Это хорошо, значит, хмель выходит, подумал дед.
Лошадь вызвала всеобщее оживление. Можно подумать, что они никогда ее и не видели. Хотя, если разобраться, мало кто на селе сейчас лошадку держит. А жаль.
Флегонт установил лебедку, вбил колья по краям волокуши, чтобы случайно не поехала. Ну а закрепить трос было делом одной минуты. Из бревнышек блок соорудил. Потом позвал своего недавнего собеседника, показал, как надо вращать ручку. Так что осталось совсем немного, почти ничего: давай крути! Мог, конечно, и сам. Но зачем надрываться, когда столько лбов вокруг? Все за два метра ростом, здоровые, как лоси, что ж самому уродоваться?
И вот грузовик встал на колеса. Правда, теперь он стал меньше походить на привычный «КамАЗ». Ну действительно, почему такой кузов, с округлыми боками, словно цистерна расплющенная? А впрочем, каких машин сейчас только нет?
А потом эта, может, какая заграничная? Мало ли их по полям нашим сейчас бегает. То-то маемся с ремонтом, никак из прорыва не выйдем… Ну ладно, чего рассуждать, пойдем, ребята, я вас чаем напою, а то замерзли небось?
В темноте все кошки серы, а на свету… Вот и в сторожке дед Флегонт просто оторопел. Ребята оказались все напрочь зеленые, словно трава после весеннего схода снега. Зеленые рубашки, зеленые куртки, зеленые штаны, носки, ботинки. И лица тоже были зеленые, не говоря уже о волосах. Дед разинул вначале было рот, чтобы выразить удивление. Ну а потом обо всем сразу догадался: так они же в болоте искупались! Видно, когда грузовик перевернулся, все горохом и посыпались в нашу лужу, которая уже три года цветет. Там же зелени столько, что на ближайшую трикотажную фабрику не надо зеленную краску привозить. Правда, они почему-то эту химию все равно из города возят, наверное, просто боятся, что «зеленки» не хватит.
Дед объяснил незнакомцам, где стоит в сенцах ведро с водой. Пусть немного умоются. Но ребята никак не прореагировали на слова Флегонта. Тоже вполне естественно: полотенце там грязное, Баня-бес не принес чистое, хотя его очередь. И мыла пожалел. А так — только тину размазывать по лицу.
Ванька по-прежнему упирался носом в стол — какая сейчас с него кумпания? С помощью гостей перенес сменщика на лежанку, прикрыл — по простоте душевной — ватничком. Баня-бес, правда, когда его стали укладывать на боковую, открыл глаза. Но, увидев кругом зеленые лица, нетвердой рукой перекрестился и жалобно зашептал: спаси и сохрани! спаси и сохрани! спаси… А потом затих, заснул наверное.
Гости, рассмотрев на столе сало и малосольные огурчики, заметно заволновались. Ясно, похмельная лихорадка. Ладно уж, не звери, похмелю я вас, ребята, подумал Флегонт. И полез в бесценную кошелку, где покоилась заначка. Она была завернута в несколько слоев материи и внешне выглядела как полбатона колбасы. Старый, испытанный способ бутылку так маскировать. Когда сало есть на столе, на вареную колбасу внимания никто не обращает. Вот и Ванька даже не ущупал.
Флегонт налил всем по треть стакана. Иначе не согреться. Но с огорчением заметил, что полбутылки как не бывало. Понятно, гостей трое да он сам. Да, надо было побольше напитка сделать, но кто ж знал? Ничего, оклемаетесь, ребята, дома догуляете. Давайте выпьем за ваше счастливое избавление от ямы… Показал, как чокаются у них на хуторе… и вперед. Но гости что-то носы сморщили, запах, что ли, не нравится? Да пейте, не отрава, сам делал!
Наконец один из этих зеленых купальщиков помочил в гонке зеленый язык — понятно, и тины наглотался. А потом неожиданно с гортанным рыком вылил содержимое стакана себе в рот. Вот это — по-нашему, одобрил дел. Закусывай, мил-человек, огурчиком, огурчиком. В самый раз будет! Но гость вертел в зеленых пальцах зеленый огурец и не решался надкусить. Нет, молодежь нонче непонятливая, не ведает своего счастья. Дед достал ножик и аккуратно разрезал малосольное чудо вдоль. И с хрустом вонзился в него зубами. Незнакомец, понаблюдав за манипуляциями Флегонта, повторил движение деда. Только хрустел гость громче приличного, чавкал, как малой поросенок.
Пример — заразителен, и вот уже все ночные гости отведали даров деда. Гости теперь блаженно улыбались, а дед — что с ним произошло? — начал вдруг неожиданно рассказывать про революцию, Гражданскую: как рубали беляков и шли на пулеметы. И все это совершенно безостановочно, не давая никому и слова вставить… Но, правда, и не прекращая хозяйского рвения: крутил всем цигарки — молодые, не знают, как козью ножку свернуть, давал прикурить. Раздул и самовар. С вареньем домашним, ох, какое дело хорошее! Ведь баночку хоть и маленькую, но прихватил.
А гости пускали дым под потолок, щурили от удовольствия глаза и внимательно слушали Флегонта.
Ночные посетители сторожки оказались настолько водохлебами, что с первым полуведерным самоваром расправились в десять минут. Оно и понятно, чай, сдобренный мятой и чабрецом, вызывал лишь одно желание — пить его дальше. И во втором самоваре кипяток не застоялся… А потом дед еще дважды бегал к колодцу.
