и, прижавшись к земле для смертельного прыжка, начал медленно обходить окаменевшую в ожидании атаки стальную фигуру с занесенным клинком.
В небе над головой Александра развернулся винтокрылый аппарат и, пролетев несколько дворов, завис над полем. В одном из навесных устройств с рядами круглых дыр сверкнуло, и огненный взрыв под ногами костяного монстра подбросил тварь в сторону, разметав несколько громадных ребер. Чудище развернулось с невообразимой скоростью и прыгнуло на десяток метров вверх.
Лишь молниеносная реакция пилота позволила аппарату ускользнуть от щелкнувших челюстей, но второй выстреливший снаряд пронесся метеором над деревней, взорвавшись за домами огненным гейзером.
Упавшая на землю тварь извернулась в сторону рыцаря, но блистающая фигура уже взвилась в невозможном для человека прыжке и обрушилась на хребет монстра. Взметнувшийся клинок, словно карающая стальная балка, пал на шейные позвонки. Языки белого пламени схлестнулись с черным огнем. Свет и тьма – два непримиримых вечных соперника – перевились и вгрызлись друг в друга, и острие меча вонзилось в окаменевшую кость. Чудовищный костяк извернулся, стряхивая непрошеного наездника, но ощерившийся клыками череп, распахнувшись в последний раз, обрушился на размокшую землю.
Сброшенный рыцарь перекатился и вскочил, держа наготове клинок, но обезглавленный скелет лишь взрывал когтями почву, крутясь на одном месте. Зашедшая на новый круг винтокрылая машина обрушила на костяной остов ураган огненных снарядов, раздирая ставшие внезапно податливыми кости на пылающие осколки.
Александр встряхнул головой, отгоняя желание оказаться там, в механических доспехах, а не тут, прячась под оградой в грязи.
«Это не для меня. Это не моя жизнь», – бросив последний взгляд на барражирующий в воздухе аппарат, он двинулся к дальнему краю деревни.
Выглянув из окна, староста Селькор задумчиво осмотрел пылающий во дворе сарай. Голова тяжело вздохнул и поднес к тлеющим на подоконнике щепкам очередную самокрутку.
«Нынче что ни день, так один интересней другого, а я так стосковался по спокойным временам», – подумал староста, закрывая ставни.
Александр прихромал на задворки очередного домика и укрылся за сараем. Сейчас до деревни дорвется орава мертвецов, и здесь разверзнется ад. Надо было поскорее убираться куда подальше и постараться не наткнуться по дороге ни на кого разлагающегося или закованного в доспехи.
По единственной деревенской улице шагал, смиренно сложив руки на груди, улыбающийся толстячок в рясе, в котором Александр признал смертоносного инквизитора из таверны. Дойдя до останков ворот, монах замер в ожидании. Остатки подкрепления мертвяков добежали до невысокого толстячка и замерли, словно зачарованные. Инквизитор поднял раскрытые ладони вверх, и неуспокоенные подняли свои взоры к его дланям, словно он держал самую желанную для них вещь. Руки толстячка упали вниз, и вместе с ними безжизненными грудами рухнули все умертвия вокруг. Сокрушенно качая головой, словно жалея нашаливших озорников, инквизитор побрел дальше.
Скользнув в темный овраг вдоль чьих-то владений, Александр пополз по грязи. Раздумья о том, кому сейчас меньше всего ему хочется попасться: в руки Ордена или лапы зомбяков, – он решил оставить на потом. Где-то здесь неподалеку он в последний раз видел Сола, а там, может, и остальные подтянутся.
«Как бы не сподобиться стать похожим на умертвие», – подумал он, памятуя о засевшем где-то снайпере. Выглядел он сейчас вполне подходяще для роли неупокоенного.
Отползши, по своим расчетам, достаточно далеко, Александр осторожно встал и побежал вдоль изгороди. И тут ему подставили подножку, и он опять свалился лицом в грязь.
– Я надеюсь, ты принес обратно мой меч, – раздался гневный шепот.
– И я тоже очень рад тебя видеть, – пробурчал Александр, даже не пытаясь перевернуться на спину.
Рядом сидел Мидас с остекленевшим взглядом, вцепившись мертвой хваткой в чудом уцелевший шлем девушки.
– Итак, на всех у нас один мешок с кое-какой провизией и вещичками, и, как вы думаете, кто сберег его? – донесся ехидный голос Сола. – А также две сабли и молот Мидаса, который он, возможно, согласится обменять на шлем.
– Я удивлена, что ты вдобавок не успел стянуть с трупов сапоги и обобрать карманы, – отозвалась Эллис. – Книга у тебя?
– Да там сапоги – дыра на дыре, я лучше подожду, пока вы с голоду лапти в лесу отбросите, – Сол раскрыл мешок и показал край обгоревшего фолианта. – Тут она, родная.
Александр поднялся и вытер лицо. На ладонях остались грязь, пот и ошметки разложившейся плоти. Его товарищи, впрочем, выглядели не лучше.
– А они говорили мне, пусть туристы ходят, преврати одну-две ложки в золото, они тебе похлопают да монеток бросят, – четко и ясно произнес толстяк, размеренно качаясь вперед-назад. – Я даже табличку придумал: мастер – золотые руки.
Последовало общее молчание.
– Ты, главное, держи себя в руках, друг, – пробормотал Сол. – Только не снимая перчаток, конечно.
– Эмм… давайте выбираться отсюда, с рассветом сюда прилетят ветролеты с солдатами, – вздохнула Эллис. – А уж тогда они старосту основательно допросят, да так, что он вспомнит все, начиная с украденных в детстве яблок.
