Глава 24
Из беседы штабных офицеров Вермахта вечером 28 октября 1941 г., г. Орша.
– Не помешаю твоему одиночеству?
– Когда ты мне мешал? Коньяк будешь?
– Да.
– Похозяйничай сам. Стакан вон стоит. Я Генриха отправил отдыхать, хотелось побыть одному. Что может быть лучше огня в камине и бутылочки хорошего коньяка в такую погоду!
– Тогда, может, я пойду, чтобы тебе не мешать?
– Нет, оставайся.
– Что-то случилось, Вилли? Как твоя поездка по лагерям?
– Нет. Все хорошо. Просто, наверное, устал. Съездил как обычно. Ничего нового, посмотрел отобранных нашими ребятами два десятка курсантов в качестве диверсантов для школ. Меня заинтересовали всего двое. Лейтенант и рядовой из московских ополченцев. Украинцы. Добровольно перешли на нашу сторону и согласились сотрудничать с нами. Оба с высшим образованием, хорошо знают немецкий язык, их родственники работают в Москве и занимают довольно высокое положение в хозяйственных структурах русских. Если их немного подучить, то мы можем получить неплохих агентов. Я о?. тправил их в Беловежскую школу. Через несколько месяцев парней можно будет направлять к русским в тыл. Вот только думаю, нужны ли они там, если мы стоим в нескольких переходах от русской столицы.
– Я думаю, нужны. Не все идет, как бы хотелось нам. Сопротивление русских растет с каждым днем. Потери в технике и людях все больше. Особенно с учетом боев летом и в начале сентября. Начиная операцию «Тайфун», все три танковые группы так и не смогли восстановить свои силы до уровня начала войны. Фюрер слишком поспешил с началом операции, надо было дождаться весны. Поговаривают, что в начале сентября при подготовке директивы ОКВ № 35 о наступлении на Москву Гитлер обвинил Кейтеля в дезинформации и заявил, что ему приходится работать с болванами. Этим Кейтель был сильно оскорблен и хотел даже подать в отставку либо застрелиться, но Йодль его отговорил.
В начале месяца я видел в штабе справку о готовности частей к наступлению. Некоторые данные записал себе. Так, на всякий случай, вдруг на старости лет потянет написать о сегодняшних днях. Так вот на начало Московской операции наша ГА «Центр» имела 1 929 406 человек и 1535 боеготовых танков.
Во 2-й ТГ на начало кампании было 904 танка. К 1 октября у Моделя в его 5 танковых дивизиях осталось 405. Это с учетом 149 танков, присланных в качестве подкреплений.
В 3-й ТГ положение не лучше. Она получила в подкрепление только 70 новых танков – 50 Т-38 (t), 5 Т-III и 15 Т-IV. Все ее три танковые дивизии понесли тяжелые потери. В 1-й танковой дивизии на 4 октября насчитывалось 40 боеготовых танков – 33 Т-III и 7 Т-IV. В 6-й было от 100 до 150 танков (из 254 на 22 июня 1941 года). 7-я танковая дивизия на начало июня имела 299 танков. К 7 сентября в строю оставались только 40 % танков – 121. С учетом полученных подкреплений в 7-й танковой дивизии имеется от 150 до 200 танков. Таким образом, ко 2 октября Шмит мог бросить на Москву не более 350 танков.
В 4-й танковой группе Гепнера все пять дивизий были ослаблены в боях в Прибалтике и под Петербургом. В 20-й танковой дивизии оставалось всего несколько боеготовых танков, но она получила подкрепления – 55 Т-38 (t) и 14 Т-IV. Ко 2 октября 20-я танковая дивизия располагала примерно 80 танками. В 11-й танковой к 4 сентября осталось 60 танков из 175 на начало вторжения в СССР. С учетом подкреплений и восстановления поврежденных машин она располагала от 75 до 125 танков. 10-я танковая дивизия к началу октября могла задействовать около 150 танков. К примерно 320 танкам вышеперечисленных танковых дивизий надо прибавить силы свежеприбывших из Германии 2-й и 5-й танковых дивизий – около 450 танков. В общей сложности 4-я танковая группа задействовала в наступлении на Москву около 780 танков.
Данные по танкам без учета трофейных русских танков, находящихся в частях.
По имеющимся сведениям, русские на Московском направлении располагали на то время примерно миллионом человек и около 1000 танков.
За три недели октября наша ГА потеряла 322 танка и больше 67 тысяч человек. Так что сам можешь оценить потери. Конечно, русские теряют в
