– Это я сильно испугался, – проговорил майор, открывая ящик. Ящик был до самого верха наполнен советскими деньгами.
– Давно ты это охраняешь? – спросил майор.
– С пятницы, – съязвил старик.
– У-у-у! – удивился майор, – давно. И что с тобой делать?
– Бери по сто тыщ на рыло и дорогу сюда забудь, – предложил мужик.
– Давай по сто пятьдесят, – ответил ему майор.
– Что раскатал губу? Хватит с вас по сто, – не соглашался мужик.
– Нам еще с начальством делиться надо, а как же? – майор стоял на своем. – По сто – нам вообще почти ничего не останется.
Майор задумчиво разглядывал пачку денег, которую держал в руках.
– Да, плохи ваши дела. Разжалобил ты меня, – сказал старик.
– У вас смотри как много, – показал майор, – вон сколько. По сто пятьдесят для вас немного. Давай соглашайся.
– Подавишься, – ответил старик.
– А откуда столько? С поезда в Новочеркасске, а? – неожиданно спросил Ершов.
– Будешь много знать – скоро состаришься, – разозлился мужик.
– С поезда, а? – сказал майор как-то задумчиво, – Петренко с подельниками расстреляли, а денег так и не нашли. А они вот, оказывается, где.
– А это не твоего ума дело, начальник, – перебил мужик. – Что да откуда. Бери по сто пятьдесят, ладно, хер с тобой, и дуй отсюдова.
– Ты-то сам кто будешь? – спросил майор.
– Я-то? Хрен субботний, – процедил мужик.
– А почему субботний? – удивился майор.
– А хрен в субботу не выходит на работу, – ответил мужик. – А в воскресенье плавает в бассейне.
– Что-то ты, дед, расхвастался, – Ершов улыбался.
– Разрешите мне допросить, – предложил участковый.
– Отставить, – тут же отозвался майор. И, обернувшись к старику, сказал: – Так что? Будем запираться или будем сознаваться?
– Вот как ты, мент, заговорил? – недовольно произнес мужик.
– А тебе что? – объяснил Ершов. – Тебя только можно судить, что ты деньги не отдал. Так два года условно максимум. Тем более ты старый, судья тебе много не даст. А за ограбление срок давности пять лет прошел.
– Какой – пять лет? – удивился старик.
– Такой – пять лет, – передразнил майор. – Ограбление произошло в августе 1953 года. А сейчас знаешь какой год?
– Ну какой? – прищурился старик.
– А ты про денежную реформу слышал? – спросил майор. – Выпустили новые деньги. Твои-то деньги теперь – бумага. Ничего на них не купишь, только погоришь.
– На пушку берешь, начальник, – не поверил мужик.
– Да? На, посмотри! – Майор достал из кармана кошелек, порылся и протянул старику пятерочку. – Видишь, какие теперь деньги ходят?
Старик долго разглядывал бумажку, потом сказал:
– Туфту втираешь, начальник.
– Боря, покажите ему деньги, есть у вас? И вы тоже, – попросил майор.
Участковый протянул трешку, спелеолог – рубль.
– Ну что, – спросил майор, – видел ты такие деньги?
Старик рассматривал денежные знаки. Вдруг он подбросил их в воздух и кинулся на майора.
Ни спелеолог, ни даже участковый никогда такой драки не видели. Участковый бросился на помощь, но старик отмахнулся как бы между делом, и участковый от полученного удара чуть не потерял сознание. Придя в себя, он выхватил из кобуры пистолет.
– Отставить! – успел крикнуть майор.
Участковый видел разные драки. Во многих он и сам принимал горячее участие. Но чтоб было вообще непонятно, как вмешаться, как помочь, с какой стороны подойти…
Клубок. Где, кто – непонятно. Движения как в ускоренной киносъемке. Вот ни за что нельзя было подумать, чтоб этот интеллигент из города мог так драться. Шпана уличная снимает шляпу, а лучше шпаны – известное дело! – не дерется никто. Но если шпана ростовская дерется на смерть каждый день, то майор должен был бы так драться два раза в день.
Кто он вообще такой, этот майор, почему он выражается, как студент, а дерется, как шпана? Почему он носом тянет и знает, куда идти? Почему он в темноте все видит, как кот? Почему он ничего не боится? Ни живых, ни мертвых не боится. Куда он нас ведет под землей? Чего он хочет, он ничего не