– Дайте мне. – Иевлева быстро и умело промыла рану перекисью водорода, которую дал спелеолог. Высушила, насколько могла, и стянула пластырем края.
– Потом все равно открывать, – объяснила она, – но это уже наверху, под местным наркозом.
– Больно не будет, – пробовал улыбнуться майор.
Спелеолог в это время вводил ему сыворотку против столбняка. Участковый смотрел на другой берег.
Оттуда доносился гул, потом появилась конница. Она залила все видимое на том берегу пространство, там были тысячи всадников. У них не было стремян, наверное, они еще не знали их, вооружены они были луками, копьями и мечами. Вел их человек маленького роста. Он подъехал к реке, сошел с коня и посмотрел с того берега участковому прямо в глаза. «Этот бы документы не спрашивал», – пронеслось в голове у участкового, и он схватился за пистолет.
Вождь слез с коня, подошел к берегу. Он был одет в звериные шкуры, на голове у него был остроконечный колпак. Он встал на колени, потом на карачки и стал лизать камни, на которых была кровь из разрубленной руки майора. Он слизывал с камней кровь, а все его войско выло.
– Господи, боже ты мой! – закричал монах. – Этого я и боялся. Они полезут через реку. Раз вы пошли туда, они пойдут сюда. А то еще наверх повыходят.
– И что будет? – испугался спелеолог.
– Что будет? – переспросил майор. – Преступность вырастет. Показатели испортятся.
Вождь подошел к воде и что-то прокричал.
– Он говорит, – переводил монах, – если вы придете ему поклониться, ваша смерть будет легкой. Не верьте. Они режут понемногу неделями.
– А кто они? – спросил майор.
– Не то масагеты, не то самогуты, разве всех упомнишь, – махнул рукой монах. – На все воля твоя, Господи. Скифы, в общем.
Вождь на другом берегу стоял и ждал. Монах вылез из лодки на берег, втащил лодку, достал книгу и стал читать. Майор приказал:
– Борис, от камня, где стоит вождь, вправо – ваш сектор. Влево от камня – ваш, товарищ лейтенант. Стрелять наверняка, экономить патроны.
– Дайте мне тоже пистолет, я хорошо стреляю, – сказала Иевлева.
Майор обратился к спелеологу:
– Боря, дайте ей мой пистолет, снимите только с предохранителя, – обращаясь к Иевлевой, майор спросил: – Вы заряжать умеете?
– Конечно, умею, нас на стрельбище возили на военной кафедре.
– Тогда лучше заряжайте, – предложил он ей, – больше пользы будет, а мы будем стрелять!
Сам он, видимо, готовясь к ближнему бою, держал в перебинтованной руке метатель, который он успел взять у участкового. Монах сидел, вцепившись в книгу, губы его шевелились. Вождь поднял руку, потом опустил ее, и в воздух со свистом взвились тысячи стрел. Участковый закрыл глаза, понимая, что это конец.
Стрелы взвились над рекой, потом раздался такой звук, как будто град стучит по крыше. Наткнувшись на невидимую преграду посередине реки, стрелы забарабанили в нее и посыпались в воду.
– Ну все, – сказал монах, – больше ничего не могу сделать.
Вождь стоял не двигаясь, смотрел на них, потом опять поднял руку и опустил. Всадники закричали и кинулись в воду. Монах громко молился, но, видно, сила его молитвы вся вышла, и река не была для них преградой. Спелеолог и участковый открыли огонь. Несколько всадников ушло под воду, но остальные продолжали плыть и вскоре достигли берега.
– Только не бежать, – крикнул майор, – бежать некуда.
Участковый и спелеолог стреляли в упор, Иевлева тоже стреляла, потому что передавать заряженное оружие было уже некогда.
– Мама! – закричал спелеолог.
Участковый посчитал про себя: «Еще два выстрела – и конец!» Страха он почему-то не испытывал, и ему было даже интересно.
Прямо на майора из воды выскочил всадник, но лошадь встала на дыбы, и майор всадил ей лезвие из метателя прямо под левую ногу. Лошадь повалилась, разбивая всадника о камни.
– Ур-ра-ра! – услышал вдруг участковый.
Крик из другой эпохи. Красноармейцы с винтовками наперевес, стреляя на ходу, опрокинули конницу, вождь вскочил на коня и поскакал прочь. Всадники, успевшие достичь этого берега, повернули коней и поплыли обратно. Два красноармейца у самой воды поставили пулемет. Один из них открыл огонь по отступающей коннице, другой подавал ленту. Потом на том берегу показались две тридцатьчетверки, они дали залп из пушек и открыли огонь из пулеметов. Скифская конница потекла в обратную сторону, схлынула и совсем пропала за холмами.
Участковый стоял, держа в опущенной руке пистолет с пустой обоймой. Он никак не мог поверить, что он жив.
– Ай, слава тебе, Господи! – радостно закричал монах. – Ай, слава тебе, Господи!
На противоположном берегу строилась рота. Она строилась повзводно, как положено. На берег вышел Фролов, он был теперь в красноармейской
