Идея привести на ужин загадочную красавицу, от которой он и так был давно без ума, нравилась ему все больше и больше. В своем воображении он уже рисовал себе картину их будущего знакомства. Видел, как ее бледно-розовые губы улыбаются ему, как вытянется лицо Марко, когда он увидит их вместе. Она будет его… его личной певчей птичкой.
Но в его плане был один, увы, очевидный изъян. В ближайшее время ни одна живая душа не выпустит его с фермы. Парень не сомневался, что отец уже довел до сведения всех, включая последнего работника, что он, Паоло, не должен даже выходить за ворота, еще и причину придумал для этого какую- нибудь весомую.
Остается надеяться, что у него еще есть время что-нибудь придумать.
Этой ночью он спал плохо. Просыпался, вскакивал с кровати, едва понимая, где находится, отгоняя куски рваных снов. Ему снилась она в рваном платье, смотрящая на него со дна моря. Прозрачное лицо светилось каким-то холодным синим светом, и во взгляде была злоба и… голод. В тонких пальцах она крутила нежный белый цветок, но как только она протянула его Паоло, белые лепестки скукожились, превратились в какое-то коричневое жухлое месиво. Оно, казалось, сочилось, утекало сквозь пальцы девушки, превращаясь в алые кровяные капли.
Так пролетела неделя.
Наконец Паоло не выдержал. Он позвонил Марко и попросил приехать. Благо отец как раз собирался побеседовать с его приятелем насчет гондолы. Паоло лишь попросил появиться на часок пораньше.
– Да в чем проблема? – засмеялся Марко. – Можно же поехать на несколько дней в гости к моему кузену в Пизу. Едва ли твой отец запретит это. Обещай звонить ему каждый день. Брата я предупрежу. А по телефону можно настроить конференц-связь. Все будут думать, что ты в Пизе.
Паоло выдохнул и кивнул головой:
– Возьми разговор с отцом на себя. Обещай, что сдашь гондолу в аренду.
Марко ухмыльнулся и хлопнул друга по плечу.
Венецианское солнце нещадно обжигало лицо, голову, руки. Пот заливал глаза, но Паоло был неутомим. Да, рассказ отца сделал свое дело, гондолу пришлось сдать в аренду. Теперь по большому острову парень бродил пешком, отыскивая снова и снова свою неведомую певунью. Дела его шли неважно. Можно было подумать, что она, кем бы она ни была, избегает его. Дважды он уже был близок к своей цели. Он видел ее по другую сторону каналов, но пока он, торопясь, бежал к ней, она успевала исчезнуть.
И тогда он решился. Уже под вечер снова взял гондолу и отправился в путешествие. На этот раз ему повезло. Она была там же, где он впервые встретил ее, – на калле ди Арка. Но уже не было ни песен, ни туристов. Молча сидела она, прислонившись спиной к стене дома, глядя куда-то наверх, на выцветшие черепичные крыши, предзакатное, полыхающее небо.
Неведомая робость шевельнулась в гондольере, когда он медленно направил гондолу к причалу.
Он даже не знал, заметила ли она его – девушка была совершенно неподвижна.
– Добрый вечер, синьорина, – вдруг неожиданно сам для себя поклонился Паоло незнакомке.
Глаза цвета моря медленно повернулись в его сторону. Но девушка по-прежнему молчала.
– Я, если честно, даже не знаю с чего начать, – неуверенно проговорил молодой человек, мучительно чувствуя, что краснеет. – Все смешалось: сказка и быль. Вы ведь знаете, о чем говорят в городе? Вас называют русалкой, «венецианской рыбкой» – легендой города. А я… меня зовут Паоло Фантуччи, и я потомок гондольера, о котором говорится в древней истории о венецианской русалке, обманутой ничтожным человеком, которого она полюбила.
Она по-прежнему молчала, но взгляд ее изменился. Девушка слушала внимательно. Паоло, приободренный этим, рискнул приблизиться и выбрался из своей гондолы на причал.
– Без сомнения, то, что я хочу сказать – дерзость. – Он без конца перебирал и мял свои пальцы. – И мне, наверное, следовало бы сначала пригласить вас на свидание. Но… я, я все никак не мог решиться на это. Мне кажется, что вы не ходите на свидания с гондольерами, да и вообще, с теми, кто, как я, осмеливается вот так приближаться к вам на улице со всякими глупостями. Сейчас единственное, что меня извиняет, – так это то, что мысли мои совершенно искренни, и я хотел бы пригласить вас не вечером в бар, а днем, когда светло, на обед к нам домой. Вас это ни к чему не обяжет, и я, упаси боже, не буду иметь на вас никаких притязаний. Но я хотел бы, чтобы мои родители убедились, что вы девушка из плоти и крови, просто необыкновенно прекрасная. Я хотел бы, чтобы они разрешили мне снова жить в Венеции и видеть вас, хотя бы издали, потому что… потому что…
Паоло окончательно стушевался и отчаянно покраснел.
И тут она, не торопясь, отодвинулась от стены. Тонкая белая рука потянулась к груди парня. Красавица молча положила длинные пальцы туда, где билось его сердце.
Острый холод пронзил все его существо. Будто холод и мощь морских глубин давили на него, мешая дышать, стучать сердцу, гонять кровь по жилам… Но радость от ее прикосновения пересилила… И сердце, вопреки холоду и страху, застучало, забилось сильнее, затрепетало, кровь бросилась юноше в голову, барабаны застучали, забили в его висках…
«Она коснулась меня!» – мелькнула одна-единственная мысль…
И рука с его груди исчезла. Прекрасная незнакомка рассмеялась, хрипло, горько, будто хотела скорее откашлять какое-то противное зелье.
