— Они сами сделали это, — сказала Мину.
— Зачем «ПЭ», по-вашему, это делать?
— Чтобы создать именно такую ситуацию!
— Вы меня за дурака держите?! — заревел Томми.
Мину изумленно смотрит на него. Ида потихоньку начинает плакать.
— Вы правда хотите, чтобы мы ответили на этот вопрос? — спрашивает Ванесса.
От бешенства Томми теряет дар речи.
— Мы ничего этого не делали, — спешит сказать Линнея. — А вы нас подвергаете преследованиям.
Томми нагибается к Линнее и придвигает к ней свое пунцовое лицо. Изо рта у него пахнет шоколадом.
— Сорняки нужно удалять, пока они не задушили в саду хорошую траву, — говорит он.
Мысль Томми так громко звучит в голове Линнеи, что остается удивляться, почему остальные ее не слышат.
Томми распрямляется и выбегает из кабинета.
— Что он собирается делать? — спрашивает Мину у Линнеи.
— Не знаю, — говорит она. Она пытается включить свою магию на большую силу, поймать мысли убежавшего Томми.
Наконец ей удается расслышать еще одну фразу. Ту же самую. Однако не совсем.
— Подождите! — говорит она, вставая со стула.
— Что ты хочешь сделать? — спрашивает Ванесса, но Линнея не отвечает.
Она открывает дверь, выходит в пустой коридор, останавливается и прислушивается. Слышны только гул голосов в классах, шаги на лестнице.
Линнея зажмуривается и включает магию на такую силу, на какую раньше не осмеливалась ее включать.
Впечатление было такое, будто она сунула голову в улей. Линнея сразу вспомнила то время, когда, не зная своих сил, она думала, что сходит с ума, что долгие годы метаний и наркотики в конце концов расстроили ее мозг.
Столько людей, столько мыслей. Нет, это одна и та же мысль, повторяющаяся многократно.
На нижнем этаже. На верхнем этаже.
Эти слова, как мантра, звучат со всех сторон.
Ненависть заразительна. Как хочется отпустить тормоза и поплыть на общей волне. Ненавидеть без раздумий, без сомнений. Линнея чуть не поддалась общему настроению и поспешила отключить магию. Открыла глаза. Но в голове еще долго звучал гул.
Скрипнув ботинками, она повернулась и заглянула в кабинет через полуоткрытую дверь.
— Все думают одно и то же, — сказала она. — Надо сматываться.
