Огонь

— Зря стараетесь, — сказала Ида. — За сто метров видно, что могилу раскапывали.

— Подождите, — сказал Николаус.

Он опустился на колени, погрузил пальцы в землю. Сначала ничего не произошло. Потом из земли показались маленькие зеленые ростки, Мину почувствовала запах свежей травы. Николаус дрожал от напряжения, а трава росла и росла, пока вся могила не была покрыта густым слоем свежей травы.

Умение управлять живой материей, по словам директрисы, присуще тем, чьей стихией является дерево. Таким был Элиас. И Николаус.

Чуть покачиваясь от напряжения, Николаус встал, отряхнул брюки.

«Кто же он на самом деле?» — подумала Мину.

А вдруг новый Николаус уже не будет похож на того человека, который был ей так симпатичен?

* * *

Они сидят в гостиной у Николауса. Линнея с ногами забралась на маленький диван и села по-турецки. С тех пор как они ушли с кладбища, Николаус не произнес ни слова. Сейчас он стоит и молча рассматривает серебряный крест на стене.

Линнея не читает мысли Николауса, но чувствует, что его сознание изменилось. Обрело целостность.

— Не знаю, с чего начать, — говорит он.

— Начните с начала, — предлагает Линнея.

Он поворачивается к ней.

— Я попробую. Конечно, я должен все объяснить. Вы и так слишком долго ждали ответа от вашего провожатого.

Он внимательно смотрит на каждую из своих слушательниц.

— Все началось очень давно, — говорит он. — Почти четыре века назад.

— Что вы имеете в виду? — переспрашивает Мину.

— Я родился почти четыреста лет назад и должен был бы умереть… больше чем три века назад.

В комнате воцаряется тяжелая тишина. Линнея пытается осознать то, что говорит Николаус. Нет, это невозможно. Ида первая приходит в себя.

— То есть как? — спрашивает она. — Вы вампир?

— Конечно, нет, — возражает Анна-Карин.

— А ты откуда знаешь? — накидывается на нее Ида. — Если есть ведьмы и демоны, почему не быть вампирам?

— Лучше, если Николаус продолжит рассказывать все как есть, с самого начала, — говорит Линнея.

Было бы гораздо быстрее, если бы она просто прочитала его мысли. Но она обещала этого не делать.

Он кивает, подходит к деревянному стулу, стоящему рядом с Мину, и опускается на него.

— Я родился здесь, в Энгельсфорсе. Мой отец был пастором, и это означало, что я тоже должен стать священником. Когда отец умер, я наследовал его приход. Мне нравилось то, чем я занимался. Я с почтением относился к женщине, которая была моей суженой. Ее звали Хедвига. Она была одной из нас. Я имею в виду, она происходила из семьи, члены которой входили в Совет.

— Вы член Совета? — Линнея соскочила с дивана.

Если Николаус — один из этих, она немедленно уйдет отсюда и никогда больше не будет иметь с ним дела.

— Уже нет, — ответил Николаус.

Линнея пристально посмотрела на него. Врет? Она с трудом подавила желание прочесть его мысли.

— Но когда-то я был одним из самых правоверных его членов. Тогда, как и сейчас, Совет контролировал использование магической силы. Но его основной задачей было отыскивать, оберегать и обучать Избранных. Пророки предсказывали, где следует ждать их появления. Энгельсфорс был одним из таких мест. И мне поручили найти Избранника. Он должен был появиться в следующий период магической активности.

— И когда это случилось, — сказала Мину, — как вы смогли его узнать?

Николаус потупился.

— Это была моя дочь, — пробормотал он.

Линнее показалось, что она ослышалась.

— Ваша дочь? — переспросила она.

— Матильда. Она была нашим третьим ребенком. Два первых родились мертвыми. Мы души не чаяли в Матильде. Она была умной, с сильным характером. И Хедвига, и я были ведьмами от природы, и скоро выяснилось, что у Матильды тоже есть магический дар. Но в полной мере ее силы раскрылись, когда ей исполнилось пятнадцать. Мы боялись выпускать ее из дому, потому что у нее были видения и она могла творить чудеса. Однажды она вызвала ливень у себя в спальне. Мы не могли допустить, чтобы нечто подобное произошло прилюдно. В те времена люди боялись ведьм.