Я вспомнил, что не спросил Джерри, как он объяснил ей наше присутствие здесь через два часа после отъезда. Возможно, этот вопрос и не возник. Интересно, а что если она обо всем расскажет Морбиусу? И как поступит он, если узнает? Положение было неприятным.
Видимо, она ждала, что я скажу еще что-нибудь. Но я молчал. Поэтому ей пришлось заговорить самой. Я все еще плохо видел ее лицо.
— А что вы говорили ему? — спросила она. — Вы рассердились, что он не ищет эту потерянную деталь?
Итак, Джерри сочинил какую-то историю.
— Да, — ответил я, — он обязан был выполнить свой долг.
— Это… это не его вина, что он разговаривал со мной.
— Разговаривал! — сказал я. — Хм!
Я вдруг так разозлился, что не в силах был сдержать свой гнев. Алтайра тоже была рассержена. Она немного отступила, и теперь я увидел ее лицо. Она казалась гораздо красивее, чем обычно.
— Не смейте со мной так разговаривать! — сказала она и торопливо продолжала: — Он много говорил, а потом спросил, может ли поцеловать меня. И я разрешила. Мне это понравилось. Слышите? Очень понравилось! Пока… пока… — Она не могла продолжать, пока не перевела дух. — Так или иначе вас не касается, что я делаю!
— Разумеется, — ответил я. — Но что делают мои офицеры, это другой разговор.
Она молчала. Я продолжал. Вообще-то не следовало этого говорить, но я не мог сдержаться.
— Имейте в виду, что и для женщин существуют известные правила, — сказал я. — Они установлены людьми, прекрасно разбирающимися в этом вопросе. Как вы думаете, что произошло бы с дисциплиной, если бы мужчинам разрешили шляться… — я вовремя сдержался, — бродить, где им захочется, высматривая все, что хоть немного похоже на особу женского пола? Попробуйте-ка поддерживать дисциплину, когда вдруг появляются хорошенькие девушки, да еще в таких платьях!..
— Платьях? — переспросила она. — Мое платье? Что вы имеете в виду?
Она так рассердилась, что ее глаза буквально метали молнии.
Опять мне следовало бы смолчать. Но я не мог. Меня как будто прорвало.
— Такие платья — просто ловушка для мужчин, — зло сказал я. — Посмотрите на себя хотя бы сейчас. А вчера?.. Нет уж, или держитесь подальше от моих подчиненных, или одевайтесь скромнее…
Я зашел слишком далеко. Она быстро шагнула ко мне, и я увидел, как поднялась ее рука. Я успел перехватить ее, и мои пальцы сжали ей кисть… Мы стояли неподвижно. Именно так: она с поднятой рукой, и я, держа ее за руку. Казалось, мы не в состоянии двинуться с места. Я, во всяком случае, не мог. Она тоже не пыталась высвободить руку. Никогда раньше я не испытывал подобного ощущения. Как будто ток прошел через меня, когда я дотронулся до нее. Я чувствовал ее кожу, нежную и упругую, прохладную снаружи и теплую внутри. Я ощущал все это необычайно остро.
Мы по-прежнему были неподвижны. Кажется, я что-то сказал. Не помню. Из ее горла вырвался странный звук, и она вдруг вырвала свою руку. Лицо ее сморщилось, как у ребенка. Она заплакала. Потом повернулась и убежала в чащу. Я стоял, глядя ей вслед. Мои пальцы все еще сохраняли прикосновение её руки…
Когда я вернулся к вездеходу, было 3.37. Чувствовал я себя ужасно и к тому же порядком устал. Последние два часа я пролежал на животе, глядя сквозь чащу деревьев на фасад дома Морбиуса. Я увидел то, чего и следовало ожидать. Ничего.
Доктор вернулся пятью минутами раньше меня. Он облокотился о капот двигателя и курил, пряча сигарету в ладони. Джерри уже залез в машину. Он демонстративно сидел на заднем сиденье, где особенно сильно трясло.
— Мне не о чем докладывать, командор, — сказал доктор. — Ну, а вам больше повезло?
Я покачал головой, и мы стали садиться в машину. Доктор расположился рядом со мной на переднем сиденье. На Джерри я даже не взглянул, а он не произнес ни слова. Я заметил, что доктора это удивило.
Включив двигатель, я дал полный газ и задом выехал из-под деревьев. Должно быть, из-за всех этих неприятностей я был взвинчен до предела. Во всяком случае, задний ход я дал гораздо сильнее, чем следовало. И как только колеса коснулись дороги, я почувствовал легкое сотрясение всей машины. В тот же момент послышался короткий пронзительный крик. Так кричит ребенок, когда ему причиняют боль. Я нажал на тормоза и заглушил двигатель.
— Что это? — спросил доктор, вскакивая.
— Кто-то попал под колеса, — сказал сзади Джерри.
Я хотел подняться, но доктор был уже на земле и стоял на коленях возле какой-то небольшой кучки.
— Бедная крошка, — сказал он и встал, держа что-то на руках. — Живое существо, но оно не страдало.
Это была уистити. Доктор поднялся в вездеход, положил ее на сиденье и закрыл брезентом.
— Сломана шея, — добавил он и опять сел рядом со мной.
Итак, теперь я убил одного из ее друзей. Знаменательный день!
