Его голос напоминает подтекающий кран. Фраза, повторяющаяся снова и снова. Роб произносит ее еле слышно, но мой возбужденный разум усиливает шепот, превращает каждое слово в удар молота. Когда он затихает, я все равно не могу расслабиться. Жду дальнейших его действий. А ведь кран в кухне действительно подтекает. Нет, течет по-настоящему. И труба в стене шумит. Должно быть, краны в ванной тоже взбесились.
Понимаю, что заснуть не получится. Встаю, иду в кухню, сажусь за стол и кладу голову на сложенные руки. В окно барабанит дождь, но он мне не особо мешает. В отличие от кухонного крана. Чем сильнее я стараюсь отстраниться от его звуков, тем сильнее притягиваюсь к ним.
Подхожу к мойке. Закручиваю чертов кран до полного упора. Бесполезно. Вода продолжает течь. Что за черт? Это всего-навсего кран, который всего-навсего нужно завернуть еще туже. Снова берусь за вентиль, побаиваясь, что сломаю его или вырву из трубы.
На спинке стула висит полотенце. Хватаю его и запихиваю в мойку. Звук воды слабеет, но совсем не исчезает.
Возвращаюсь за стол и снова кладу голову на руки. До чего же устал. Наверное, теперь уже ничего не помешает мне заснуть. Я не слышу его голоса. Не чувствую его запаха. Поднимаю воротник халата и закрываю глаза.
Но вскоре полотенце намокает. Опять этот противный звук капающей воды! От намокшего полотенца никакого толку.
«Время истекло».
Резко выпрямляюсь.
– Роб, хватит! Оставь меня в покое. Ты мертв. Мертв. Я видел тебя мертвым.
Я говорю тем же голосом, каким говорил все эти пятнадцать лет. Этим голосом я спорил, кричал во время драк, умолял и дразнил. Этим голосом я общался со своим братом. Но сейчас я произношу безумные слова. Никак не думал, что когда-либо их скажу. Окажись кто-то рядом, он или убрался бы поскорее из дома, или вызвал бы людей в белых халатах.
– С кем ты ругаешься?
Оборачиваюсь. В дверях стоит мама.
– Ни с кем. Мам, я сам не знаю, что со мной. Роб здесь. Он опять здесь.
– Его здесь нет. Это твое воображение. Кроме нас с тобой, в кухне никого.
– Нет, мама, он здесь. Кран, дождь, плесень на стенах – его рук дело. Говорю тебе: он здесь.
Мама не убегает и не торопится звонить в психушку. Она подходит к столу и теребит мои волосы.
– Тише, а то Дебс проснется. Карл, тебе пора успокоиться. Его здесь нет. Ты знаешь, где он. Идем с нами завтра… нет, уже сегодня. Обещаю, тебе это поможет.
– Сколько времени?
– Половина пятого. Ты хоть поспал?
– Нет.
Она снова ерошит мне волосы.
– Мне тоже не спалось. Может, чай поставить?
– Ставь, если хочешь.
– Давай телик включим.
– Я не могу… не могу там сидеть. Эта сырость… плесень. Она ползет по стенке.
– Ты серьезно?
Мама включает в гостиной свет и бормочет ругательства.
– Ну и хлев, – возмущается она. – Тут даже свиньи жить откажутся.
Она гасит свет и возвращается в кухню.
– Включу-ка я радио.
Кухня наполняется сентиментальной музыкой. Мама уменьшает громкость и ставит чайник.
– А что полотенце делает в мойке?
Она двумя пальцами приподнимает полотенце.
– Я его туда положил. Кран мне по мозгам бил. Думал, с тряпкой потише будет.
Мама хмурится, вытаскивает полотенце на край мойки и сама пытается завернуть кран. Убедившись, что я не вру, идет за чашками, ставит их на стол и садится напротив меня. У нее измятое, старое лицо. Глаза воспаленные от выпивки и бессонницы. Но она спокойна. Гораздо спокойнее меня.
Музыка заканчивается. Теперь кухню наполняет усталый голос диджея:
– Дождливая ночь в Джорджии. Наверное, совсем как у нас. Кстати, я получил свеженький прогноз погоды. По мнению знающих людей из метеорологического бюро, непрекращающиеся дожди могут вызвать в ряде районов дальнейший подъем уровня воды, а это грозит наводнениями. Так что будьте осторожны, дорогие слушатели. Оставайтесь дома и продолжайте слушать наше радио. С вами Трэвис…
– Эти дожди… Как прорвало, – ворчит мама, прихлебывая чай. – Мы тут все потонем.
