Бетагемот

Скажешь, вы бы ничего не заподозрили?

— Да. Конечно, заподозрили бы, — тяжело вздыхает Роуэн. — Но мне хочется думать, что мы не полезли бы на рожон без малейших доказательств. Мы бы, по край­ней мере, допустили, что вы ни при чем.

— Помнится мне, до перемены ролей о виновности- невиновности речь не шла. Вы, не теряя времени, сте­рилизовали горячие зоны, и плевать, кто в них попал и в чем виноват.

— Хороший довод. Достоин Кена Лабина с его хва­леной этикой.

Лени фыркает.

— Остынь, Пат. Я не говорю, что ты врешь. И мы дали вам поблажку — больше, чем вы нам в те времена. А тут у тебя много народу. Уверена, что никто не дей­ствует у тебя за спиной?

Свет — тьма.

— Тем не менее еще есть надежда все замять, — про­должает Кларк. — Мы сами занимаемся Бета-максом. Если с ним не работали, то ничего и не найдем.

В животе у Роуэн расползаются червячки ужаса.

— А как вы определите, да или нет? — спрашивает она. — У вас же нет патологов.

— Ну, вашим экспертам у нас никто не поверит. Может, у нас и нет профессоров, но найдется человечек-другой со степенью. Плюс доступ в биомедицинскую библиотеку и...

— Нет, — шепчет Роуэн. Червячки вырастают в жир­ных корчащихся змей. Она чувствует, как кровь отливает от лица. Лени тотчас замечает ее бледность.

— Что такое? — Она склоняется вперед, перегибается через подлокотник. — Почему тебя это волнует?

Роуэн мотает головой.

— Лени, вы не поймете. Вы не подготовлены, за пару дней в предмете разобраться. Даже получив правильный результат, вы рискуете неверно его истолковать.

— Какой результат. Как истолковать?

Роуэн видит, как она изменилось в лице. Так Лени выглядела пять лет назад, при первой их встрече.

Рифтерша спокойно отвечает на ее взгляд.

— Пат, не стоит от меня что-то скрывать. Мне и так нелегко удерживать собак на цепи. Если есть что ска­зать — говори.

«Скажи ей...»

— Я сама только недавно узнала, — начинает Роу­эн. — Бетагемот, возможно... я о первом Бетагемоте, не о новой мутации — возможно, он выведен искусственно.

— Искусственно...

Слово тяжелой, мертвой тушей повисает между ними.

Роуэн заставляет себя говорить дальше.

— Приспособлен к аэробной среде. И скорость деле­ния увеличена, чтобы быстрее воспроизводился. Для ком­мерческого использования. Конечно, никто не собирался губить мир. Речь шла вовсе не о биологическом оружии... но, по-видимому, что-то пошло не так.

— По-видимому... — Лицо Кларк застыло маской.

— Ты, конечно, понимаешь, чем грозит, если ваши люди обнаружат модификации, не понимая, в чем дело. Они, может, и сумеют определить искусственное вмеша­тельство, но какое именно, не разберутся. А скорее, стоит им обнаружить следы генной инженерии, они сочтут, что преступление доказано, и дальше разбираться не будут. Получат результат, который примут за улику, а людей, которые могли бы объяснить им ошибку, слушать не ста­ нут, сочтя врагами.

Кларк уставилась на нее взглядом статуи. Может, пе­ремирия последних лет мало. Может, новые события, требующие нового взаимопонимания, расколют хрупкое доверие, выросшее между ними двоими. Может, Роуэн сейчас выглядит в ее глазах обманщицей. Может, она потеряла последний шанс предотвратить катастрофу. Бе­сконечные секунды каменеют в холодном густом воздухе.

— Твою же мать, — вырывается наконец у Кларк. — Если это выйдет наружу, все пропало.

Роуэн хватается за ниточку надежды.

— Надо постараться, чтобы не вышло.

Кларк качает головой.

— И что мне делать: сказать Раме, чтобы бросал ра­боту? Пробраться в лабораторию и разбить образцы? Они и так считают, что я с вами в одной постели. — Лени горько усмехается. — Что ни делай, своих я потеряю. Мне и так не доверяют.

Роуэн откидывается в кресле, прикрывает глаза.