Бетагемот

благодарны, что жесткие экономические решения принимаются людьми, у которых напряженка с обычными чувствами.

— Ну, все несколько сложнее...

— Было, ты хочешь сказать.

— И есть, — настаивает Роуэн.

Некоторое время они молчат.

— Ты бы переиграла все, если б могла? — спраши­вает Роуэн.

— Что? Перезагрузку? Вернуть настоящие воспоми­нания? Отделаться от всего, связанного с «папочкой-насильником»?

Роуэн кивает.

Лени молчит так долго, что Роуэн уже не ждет ответа. Но все же, не слишком решительно, Кларк произносит:

— Я такая, как есть. Может, раньше я была другой, но теперь есть только такая. И, если разобраться, про­сто не хочу умирать. Вернуть ту, прошлую, будет сродни самоубийству, как тебе кажется?

— Не знаю. Наверно, я об этом раньше не думала.

— Я тоже не сразу дошла. Вы убили кого-то другого, создавая меня. — В короткой вспышке Роуэн видит ее нахмуренные брови. — Знаешь, а ты не ошиблась. Я тог­да хотела тебя убить. Не строила планов, но чуть увидела тебя, все всплыло, и на несколько мгновений я почти...

— Спасибо, что удержалась, — говорит Роуэн.

— Да, я ведь удержалась... а если у кого и были при­чины вцепиться друг другу в глотки, так это у нас с тобой. В смысле, ты пыталась убить меня, а я — всех вообще... — Голос у нее срывается. — Но мы не стали. Мы договорились. В конце концов.

— Да, — соглашается Роуэн.

Рифтерша глядит на нее пустыми умоляющими гла­зами.

— Так почему они не могут? Почему бы им... не знаю, не взять с нас пример?

— Лени, мы погубили мир. Думаю, они следуют на­шему примеру.

— Знаешь, там, на «Биб», я была главной. Так не на­рочно получилось. Я меньше всего этого хотела, но все они... — Лени качает головой. — Я и сейчас не хочу, но мне приходится, понимаешь? Чтобы как-то помешать этим идиотам все погубить. Только теперь мне даже не скажут, насколько глубоко я вляпалась. А Грейс...

Она, пораженная внезапной мыслью, оглядывается на Роуэн.

— А что с ней случилось, собственно?

— Ты о чем? — не понимает Роуэн.

— Она вас по-настоящему ненавидит. Вы что, выре­зали всю ее семью? Нагадили у нее в голове?

— Нет, — отвечает Роуэн, — ничего такого.

— Брось, Роуэн. Она бы не оказалась внизу, если бы не...

— Грейс из контрольной группы. Ничем не примеча­тельное прошлое. Она была...

Но Лени вдруг вскидывается, глаза под линзами об­шаривают потолок.

— Слышала?

— Что слышала? — В рубке не слишком тихо — буль­кает, скрипит, иногда разговор прерывают металлические щелчки, — но ничего сверх обычного Роуэн не замеча­ет. — Я не...

— Ш-ш-ш! — шипит Лени.

Вот теперь Роуэн действительно слышит, но не то, что насторожило собеседницу. В ее наушниках тихо бормочет слышный только ей перепуганный голос. Она поворачи­вается к Лени. И тихо говорит:

— Тебе лучше вернуться.

Лени с раздражением косится на нее, потом спохва­тывается:

— Что?

— Связисты перехватили ваши переговоры по низкочастотнику, — отвечает Роуэн. — Говорят, Эриксон... умер. Тебя ищут.

ИТЕРАЦИИ ГОНЧЕЙ

N=1:

Рыча, не сознавая себя, она ищет цели и не находит их. Ищет ориентиры и возвращается ни с чем. Она не находит ничего, способного хотя бы сойти за топогра­фию, — во все стороны простирается бескрайняя пу­стота; массив незанятой памяти, уходящий за пределы досягаемости чувствительных усиков, копии которых она забрасывает вдаль. Она не находит ни следа изорван­ной цифровой сети, своей привычной среды обитания. Здесь нет добычи, нет