Кларк постучала по запястнику:
— В списках ничего похожего.
— Ну тогда катись куда хочешь. Мне-то какая разница.
Не отводя от него глаз, Лени склонилась и подобрала костюм. Метис держал рюкзак за лямки, глядя внутрь.
Он напрягся.
По-змеиному быстрым движением она выхватила оттуда дубинку и направила ему прямо в брюхо.
Бродяга отступил, по-прежнему сжимая в руке рюкзак. Его глаза сузились до молочных щелочек.
— Почему ты этим не воспользовалась?
— Не хотела заряд тратить. Ты его не стоишь.
Он взглянул на пустые ножны, висящие у нее на поясе.
— А почему там не держишь? Откуда быстрее доставать?
— Ну вот если бы рядом с тобой был ребенок...
Они смотрели друг на друга глазами, видевшими все
в черно-белом цвете.
— Ты мне позволила. — Метис замотал головой, противоречие, казалось, причиняло ему боль. — У тебя было вот это, но ты все равно мне позволила.
— Рюкзак, — напомнила Кларк.
— Ты... меня подставила. — Разгорающийся гнев в голосе и глубокое удивление.
— Может, я просто люблю погрубее.
— Ты заразна. Ты — переносчик.
Лени слегка качнула дубинкой:
— Отдай мне мои вещи и тогда, возможно, проживешь достаточно, чтобы узнать наверняка.
— Ах ты тварь.
Но рюкзак он все же протянул. Только сейчас Лени заметила перепонки между пальцами на его руке и гладкие кончики обрубков безо всяких шрамов. Значит, обошлось без насилия. Их не отрезали в уличной драке. Он таким родился.
— А ты пробирочный, что ли? — спросила она.
Может, он был старше, чем выглядел; фармы не распространяли глючные генотипы уже лет двадцать. Дефективные, конечно, тратили на лекарства больше здоровых людей, но глобальная обстановка выворачивала детей наизнанку и так, без посторонней помощи. И без жалоб от недовольных покупателей.
— Пробирочный, спрашиваю?
Он прожег ее взглядом, его трясло от бессильной ярости.
— Хорошо, — сказала она, забирая рюкзак. — Поделом тебе, урод.
Голос в ухе Лабина солгал.
Он не выезжал за пределы Н'АмПацифика с самого оползня. Уже много лет не был в Севастополе и Филадельфии. И тем более никогда не появлялся в Уайтхорсе. Надеялся, что не доведется, уж очень неприятные слухи ходили об этом месте.
Но возможность такая была. Ложь казалась вполне правдоподобной, особенно для тех, кто знал Лабина, но понятия не имел о его нынешней жизни. А может, ложь была даже ненамеренной. В ход пошла глупая догадка, основанная на бог знает каких невнятных данных. Кто-то сгреб в охапку несколько случайных слов, уделяя больше внимания грамматике, а не истине.
Кен задумался, не положил ли сам начало слухам, и, прежде чем отправиться в Садбери, решил проверить эту гипотезу.
Он снова залогинился в Убежище и запустил новый поиск: «Джуди Карако, Лени Кларк, Элис Наката» и «Кеннет Лабин».
В этот раз к нему обратился другой голос. Он говорил мягко, спокойно, почти шептал. Не упоминал об аллитерации и рифмах. Частенько произносил твердые согласные неправильно.
И называл его Майком.
***
