– Заткнись уже, – процедил Джейден, и Зочи рассмеялась.
– Но почему они сделали ответственной именно меня? – недоумевала Кира. – Есть более профессиональные сотрудники, более опытные лаборанты…
– Вот-вот, – перебила Зочи. – Уж не обижайся, но в больнице тьма людей, которые провели бы опыты куда лучше тебя.
– А я и не обижаюсь, – ответила Кира. – Я как раз об этом и говорю.
– Ну да, – согласилась Зочи. – Подумайте сами, с чего такое важное дело интерну? Чтобы точно облажался? Или чтобы сделать из него козла отпущения, когда вся затея с треском провалится?
– Нет, тут должна быть какая-то веская причина, – сказала Кира, хотя в глубине души вовсе не была в этом уверена. Она снова высунулась в окно и оглядела темную улицу. Ничего.
– Мне кажется, он не придет, – заметила Зочи.
Кира стремительно обернулась:
– Что? Нет, я просто… на деревья смотрела. Приятно взглянуть на улицу, где ни пантер, ни ядовитого плюща.
– По ту сторону границы все совсем по-другому, – кивнул Джейден. – Даже не знаю, как описать.
– Потому что там нет людей, – проговорила Изольда. – Манхэттен одичал больше Лонг-Айленда, потому что никто не распугивает животных и не вытаптывает растения.
Джейден усмехнулся.
– На Лонг-Айленде сорок тысяч человек, – сказал он. – А когда-то тут жили миллионы. Иногда мне кажется: остров даже не подозревает, что мы здесь.
– Не только Манхэттен, – заметила Кира. – Там везде так: в Бруклине мы видели пантеру. И детеныша антилопы, а может, косули, месяцев двух от роду. Когда-нибудь животные удивятся, куда же исчезли эти странные двуногие звери, а потом напьются из реки, посмотрят на облака и забудут напрочь, что когда-то вообще думали о нас. Жизнь пойдет своим чередом. И нет смысла даже оставлять какие-то записи, потому что их никогда никто не прочтет.
– Я смотрю, у кого-то депрессия, – хмыкнул Джейден.
Зочи ткнула его в плечо:
– Хотите еще картошки?
– Уф, – выдохнула Изольда и села. – Какое там вымирание: меня не станет в день, когда у нас кончится растительное масло.
Зочи протянула ей тарелку и встала:
– Надоело слушать «Антонио на бар-мицву»[7]. Может, поставим что-то другое?
– Финеаса, – предложила Кира. – Или нет, лучше Ниссьена. Его послушаешь, и сердце радуется.
Зочи порылась в корзине с плеерами, бросив взгляд на генератор – достаточно ли осталось энергии. Изольда откусила кусок картофелины с вилки и, указывая на Киру оставшейся половинкой, проговорила с набитым ртом:
– Да ты просто боишься. Кроме шуток. Партиал чуть не убил тебя, а теперь придется с ним работать.
– Не с ним.
– В одной комнате, – пояснила Изольда. – В общем, ты меня поняла. Страшновато как-то.
– На себя посмотри, – съязвила Зочи, включила плеер («Ниссьену от Лизы»), и в комнате негромко заиграло энергичное техно. – Ты из нас самая элегантная, – Зочи уселась возле Изольды, – а кидаешься картошкой, как деревенщина.
– Я чуть-чуть выпила, – серьезно ответила Изольда, указывая теперь на Зочи недоеденным куском картошки. Та приподняла брови. – Сенатор Хобб угостил меня шампанским.
– Ого-го! – удивилась Зочи.
– Может, потому что заседание прошло лучше, чем они ожидали? – пожала плечами Изольда. – В общем, я не стала отказываться.
– Но они же не получили, что хотели, – выпрямилась Кира. – Четверо глупых малолеток вынудили их… – Она осеклась. – Разве что именно этого они и добивались.
– Им был нужен живой партиал? – удивился Джейден. – Чтобы ты его исследовала?
– Не знаю, – ответила Кира. – Чепуха какая-то.
Она снова выглянула в окно. Никого.
– А не наводит ли это вас на определенные подозрения? – спросила Зочи. – Если Сенат так действует сейчас, кто знает, какие еще темные делишки они проворачивают за нашей спиной?
– Паранойя, – покачал головой Джейден. – Думаешь, они плетут зловещие интриги?
– Они прячут в городе партиала, – заметила Зочи. – Если они способны на это, значит, от Сената всего можно ожидать.
В комнате повисло молчание.
