Девочка, которая провалилась в Волшебное Подземелье и утащила с собой Развеселье

время тихим и застенчивым только потому, что он такой, хотя я сам никогда не был застенчивым. Бороться с тобой, хотя мне вовсе не хотелось. Может быть, настал его черед оставаться беспомощным и без магии? Здесь не нужно бороться, чтобы исполнилось желание. Здесь все легко и просто, все происходит само собой. Но главное, – он снова восторженно схватил Сентябрь за руки, – главное, что ты здесь, внизу, со мной, а его тут нет! Он, другой Суббота, даже не знает, что ты вернулась! Я могу держать тебя за руки и целовать, как он всегда хотел, но ему не хватало смелости. Зато у меня смелости хоть отбавляй, Сентябрь! Я ни за что не вернусь назад! Я навсегда останусь вольной тенью и буду отплясывать на каждом Развеселье, а ты – ты будешь танцевать со мной!

Сентябрь не знала, что и думать. Робкий Аэл, сумасброд Суббота – да тут и правда все наперекосяк и вверх тормашками! Она еще не знала, что люди порой нарочно скрывают и хранят в тайне частички себя. Иногда это порочные и злые частички, но чаще – безумные и колоритные, находчивые, могущественные или просто чудесные, прекрасные частички, и все они заперты в глубине души, на самом дне. Люди запирают их, потому что боятся большого мира, стесняются, когда на них смотрят или когда рассчитывают на их доблесть и благородство. И вся эта храбрость, удаль, находчивость, все удивительные и прекрасные частички, упрятанные на дно и зарастающие в темноте странными грибами, – впрочем, порочные и злые частицы тоже, – все они в конечном итоге остаются в тени.

У Сентябрь, разумеется, тени больше не было. Но свою храбрость и находчивость она по большей части носила снаружи. А вот безумство и прочий колорит не так уж часто вытаскивала на свет. И хотя она, честно-честно, очень хотела совершить свой великий подвиг, она все-таки жутко соскучилась по Субботе; к тому же от такого количества пляшущих теней по коже ее бежали мурашки, а сердце билось чаще.

– Пожалуй, все-таки можно одним глазком взглянуть на Гиппогрифов, – сказала она наконец. – Все равно я пока не знаю, где искать Хэллоуин и что делать, когда ее встречу.

– Я знаю! – встрял Крошка Граф, чей рот все еще был набит кексом.

Сентябрь изумилась.

– Никогда не вмешивайся в Поллитику с полным ртом, дорогой, – мягко посоветовала Вице-Королева.

– Но я правда знаю! – Крошка Граф подпрыгнул так, что его волосы из чайных листьев тоже подпрыгнули, и положил руку на сердце, будто декламировал стихи. – Ты должна снова слиться с ней. Девочка и тень! – При этом он хлопнул ручкой по груди.

Сентябрь опустила глаза в чашку. Это она и сама знала. Она же не дурочка. Но как приманить к себе танцующую, развеселую тень и убедить ее остаться?

Черно-алая гуща на дне ее чашки собралась в комки, и эти комки пришли в движение. По мере того как крупицы кофе оседали и оползали, из них все яснее и отчетливее формировался какой-то образ. Наконец они сложились в лицо. Приятное, благородное лицо, которое Сентябрь не узнавала. Алые чаинки в кофейной гуще теплились слабыми влажными огоньками. Лицо было погружено в глубокий сон, кофейные глаза закрыты.

Вице-Королева заглянула в чашку и ахнула, невольно потянувшись дрожащей рукой к кофейному зернышку на шее. Она схватила Сентябрь за руку и проворно развернула ее лицом к себе и спиной ко всем остальным, потом наклонилась к ней – лицо ее при этом потемнело больше обычного, страх растекался по нему, как сливки, – и прошептала:

– Не показывай никому, что твоя чашка хотела тебе рассказать. Особенно теням. Мы здесь все роялисты! Мы верны Королеве! Ты же видишь, мы веселимся, танцуем и поем, всё как она любит!

– А чье это лицо? – спросила Сентябрь. – Я никогда раньше его не видела.

– Это Мирра, Спящий Принц, который мог бы стать Королем Подземелья, но никак не проснется. Он спит на дне мира в неоткрываемом ларце, в неразрушаемом доме. Но о Принце нельзя говорить, нельзя даже думать: наша Королева – Хэллоуин, и мы любим ее, да, любим! Она говорит, что История – это просто Правило, которое давно пора нарушить. И мы истинно верим в это!

Сентябрь вздрогнула, и ей это совсем не понравилось, потому что вздрогнула она от того напора, с каким Вице-Королева все это шептала.

Вице-Королева наклонилась еще ближе, так, чтобы никто другой не мог ее услышать. Опять грянула музыка, и Суббота потянул Аэла с диванчика, зовя потанцевать.

– А теперь, когда мы тебя так хорошо приняли, и вернули тебе твоего друга, и угостили славной чашкой кофе – да еще в придачу провозгласили тебя Волшебным Епископом! – ты ведь замолвишь за нас словечко перед Королевой, правда же?

– Вряд ли я имею на нее влияние, – возразила Сентябрь.

– А вот и имеешь. Не можешь не иметь. Ты вообще-то и есть она, даже если ты так не думаешь. Даже если она так не думает. Ты должна поручиться за нас. – Рука Леди все крепче и крепче сжимала руку девочки. – Скажи Королеве, что мы ей верны. Скажи ей, что мы играем барочную музыку и закатываем празднества в стиле рококо. Что мы были добры к тебе. Скажи ей, чтобы она держала своего красного карлика подальше от нас. Пожалуйста, Сентябрь. Пожалуйста.

Интерлюдия

Две вороны

в которой две вороны, Проницательный и Усердная, покидают наш мир ради заманчивых пределов Волшебной Страны

Вероятно, заслушавшись увлекательных рассказов о жизни изнанки Волшебной Страны, вы успели позабыть о тех двух воронах, что гнались за