Зрение путалось, слезы застилали глаза. Мама, папа, Азат, простите…
— Да стой же ты, глупая! — ревел где-то сзади гремевший сапогами Батон.
За эти дни путь в оружейку она выучила наизусть. Именно там находилось одно-единственное спасительное средство, способное прекратить все ее мучения. К черту собачьему таблетки! Лучше свинца нет пилюли. Ни кошмаров больше, ни мучений. Все. Главное, чтобы было не заперто…
На бегу навалившись на дверь, она влетела в оружейный склад, лихорадочно выискивая свои вещи. Вот! Едва Лера успела трясущимися руками засунуть магазин в «Макаров», как сзади грузно накинулся Батон, опрокидывая девушку на пол. Заряженный и снятый с предохранителя пистолет волчком отлетел куда-то в сумрак, под одну из стоек.
— Ты что удумала, дура!
— Пусти меня!
— А ну перестань… — пытаясь привести Леру в чувство, Батон отвесил подопечной пощечину.
— Это я… Я во всем виновата, — срываясь на отчаянный крик, брыкалась в тисках охотника рыдающая девушка. — Это из-за меня-я!
— Перестань сейчас же…
— Дай мне его, — захлебываясь криком, орала Лера, пытаясь на локтях доползти до пистолета, но Батон крепко держал ее за ноги. — Умоляю, ДАЙ МНЕ ЕГО-О! Отпусти!
Нащупав заветную рукоять, она крепче перехватила оружие, но Батон оказался быстрее, и грохнувший в замкнутом пространстве выстрел с рикошетом ушел в переборку. Пришлось снова ударить девушку, выбивая из раненой руки пистолет. На бинте проступило пятнышко крови.
— ОТДАЙ!
— Это не твоя вина! — схватив Леру за волосы, Батон развернул ее обезумевшее лицо к себе. Ноздри щекотал кислый привкус пороха. С силой выталкивая из себя слова, он проорал, встряхивая ее за плечи: — ЭТО. НЕ. ТВОЯ. ВИНА!
— А чья?! — размазывая по щеке слюну, осипшим от рыданий голосом крикнула Лера. — ЧЬЯ ТОГДА?! Я не хочу так жить! Не хочу, СЛЫШИШЬ МЕНЯ!
— И что, пуля поможет? ПОМОЖЕТ, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ?! — в горячке орал Батон. — Раз — и все? Легко и просто?
— Пусти! — слабея, взмолилась девушка.
— Что это изменит? Ну что?! Грохнешь себя, а все так и останется, слышишь? ВСЕ ТАК И ОСТАНЕТСЯ! С остальными во льду хочешь лечь? С папой и мамой…
— Заткнись! — окончательно обессилев, она обмякла в его руках, сотрясаясь от рвущихся наружу рыданий. — Заткнись, умоляю…
— Все, все. Успокойся. Держись, лисенок. Держись.
Было слышно, как на выстрел уже спешат остальные. А они так и сидели на полу оружейки. Старый солдат, гладивший Леру по голове, и жалобно скулившая на его груди девушка, сжимавшая кулачками пропахшую мужским потом водолазку, пока не потеряла сознание, провалившись в липкую темноту.
Глава 7
СНОВА В ПУТЬ
Через несколько часов Лера пришла в себя. Ее лихорадило и колотил озноб; правда, сказывалось еще и то, что под подоткнутым шерстяным одеялом девушка была абсолютно голой. Оставалось надеяться, что раздевалась она сама, без посторонней помощи (разве что Тахо- мы), находясь в горячечном полубреду. Ботинки стояли у двери, одежда и белье аккуратно развешаны на спинке стула у койки. Значит, все-таки американка. Девушка мысленно поблагодарила ее за заботу.
Но сейчас Леру упрямо беспокоило совсем другое. Чудовищное воспоминание о том, что чуть было сгоряча не совершила накануне.
Самоубийство. Страшное, выворачивающее наизнанку слово. Эгоистичное, мерзкое. И самое жуткое заключалось в том, что она достигла бы цели, если бы не успевший вовремя остановить руку Батон. Она ведь даже выстрелила, на что прибежали другие — Лера смутно помнила мелькавшие перед глазами силуэты, пока охотник нес ее на руках в каюту.
Коснувшись пылающего лба, Лера сняла с него давно высохшую от жара тряпочку и нетвердой рукой обмокнула в тазик на столике возле койки. Прохлада на несколько мгновений принесла облегчение.
Ноющее сердце стальным раскаленным обручем стиснул стыд. Горькое раскаяние. Жгучая брезгливая обида на саму себя. Как смела она обвинять остальных в трусости, когда сама, поджав хвост, первая попыталась спастись бегством, надеясь обрести вечное спокойствие от ледяного укуса свинца?
Да, было тяжело, но никто из мужиков не дрогнул перед лицом очередной страшной опасности, приготовившись с новыми силами преодолевать
