Раздался приглушенный хруст, Улисс приподнялся на щупальцах и заскользил вбок, оставив на палубе обломки карандаша.
– Я посрамлен, – сказал с невозмутимым выражением лица доктор Байно. – Они действительно чертовски разумны. К тому же обладают превосходным вкусом, как мы видим на примере Улисса. Он не только по достоинству оценил ваши работы, Мартенс, – он еще и уберег вас от разочарований, связанных с созданием новых.
– Или же, – тихо добавил Дарвин, – карандаш напомнил ему нечто, чем эти моллюски питаются в обычных условиях.
– Тогда нам следует озаботиться поиском их родины. Колонии дикорастущих карандашей… да мы на этом сколотим целое состояние!
Они ушли, продолжая пикировку, а Фицрой подобрал и разгладил брошенный листок. Все эти линии, проведенные Атлантом… разумеется, в них не было ни малейшего смысла. Но что-то такое они пробуждали в воображении капитана.
Этой ночью он плохо спал, и снились ему линии, линии, бесконечные линии, что терялись в тумане.
Разбудил его лейтенант Саливан.
– Вы пьяны? – холодно спросил капитан. – Что значит «пропали»? Вы хоть отдаете себе отчет?..
Он говорил, одеваясь, потому что в глубине души знал: все это правда. И боялся только одного: что знает также причину, подоплеку случившегося.
– А что вахтенные? Что, черт подери, говорят вахтенные?!
– Вахтенные утверждают… – Лейтенант кашлянул. Был он бледен, по лицу катились крупные капли. – Сэр, они утверждают, будто ничего не происходило.
Капитан почти оттолкнул его, взбежал по трапу наверх. Огляделся, стискивая кулаки.
– То есть, – процедил, – совершенно ничего? Ни звука, ни движения?
– Нет, сэр.
– Иными словами, оба вельбота попросту растаяли в воздухе? В тумане?
– Один мы уже нашли, сэр. Собственно… – Саливан снова кашлянул. – Собственно, благодаря ему мы и обнаружили… пропажу… сэр.
– Надо полагать, кто-нибудь споткнулся о него на пути в гальюн.
– Нет, сэр. Вельбот плавал рядом с судном, сэр. И, сэр, постукивал о борт. Сейчас Уикем с матросами пытаются поднять его обратно.
– Сколько человек пропало? Господи, Саливан, не смотрите так, будто я проявляю невиданные чудеса прозорливости! Или полагаете, вельботы сами собой спрыгнули за борт? Да не стойте вы истуканом, всю команду живо на палубу!
– И?..
– И остальных тоже. Проверить, что еще взяли: оружие, припасы…
– Бочки, сэр. Я не стал говорить, поскольку… это мне показалось не таким уж важным… сэр.
– С моллюсками.
– Так точно, сэр!
– Где преподобный? Найдите мне Мэттьюза, немедленно.
Разумеется, его не нашли. Фицрой этому даже не удивился – а вот пропажа художника загнала капитана в тупик.
«Хотя… если преподобный вообразил, будто обязан избавить нас от моллюсков, порождений дьявола… если, допустим, Мартенс хотел спасти их и выбор был: увезти и сбросить бочки в море или попросту убить “баклажанчиков”… Нет, не сходится! Не сходится! Какой-то, Господи, бред, вздор! Не то, не то!..»
Была глухая ночь, фонари не разгоняли туман, свет словно увязал в ватных клочьях.
– Ни компаса, ни припасов – ничего не взяли, сэр.
– И ведь черта с два найдешь их, – проворчал штурман Стокс. – В такой мгле… Разве только подождать до утра – вдруг прояснится.
Фицрой кивнул ему:
– Зажечь огни, сколько можем. До утра судно продолжает дрейфовать, дальше по ситуации.
Он прошелся, заложив руки за спину. Потом кивнул, скорее самому себе. И повернулся к штурману:
– Стокс, вы за старшего.
– Сэр?
– Саливан – четырех добровольцев на весла. Припасов на сутки, запасной компас. Приготовьтесь в крайнем случае спустить ял, понадобится – будем стрелять в воздух.
– Капитан, не лучше ли дождаться рассвета… сэр?
– Намного лучше. Но если я прав, преподобный находится не в том состоянии, чтобы мы могли рисковать.
Из своей каюты на палубу поднялся Бенджамин Байно с саквояжем в руке.
– Если вы правы, – сказал он недовольно, – вам потребуется врач. Не для преподобного, так для нашего микеланджело. Вряд ли Мартенс присоединился к нему по собственному желанию. И с веслами управляться я умею, сэр.
