Девушка Таня прыгнула в воду.
Это было ошибкой, это понимал даже я. Потому что теперь дельфины стали Таню защищать. Они резко ускорились и через секунду оказались рядом с Лужицким.
– Помогите ему, – опять крикнула Костромина.
И я зачем-то прыгнул в воду.
Никакой логики в моем поступке не было – до Лужицкого было далеко, и при всем своем желании я не мог бы его спасти. Но прыгнул. Не знаю, это получилось… само собой. Я еще думал – зачем я это, а уже делал шаг с парапета.
Почти сразу я ушел на дно. Мы не плаваем, это понятно. Вода не терпит нежить, это давно известно, нежить или плавает по поверхности, как пенопласт, или идет на дно, как чугунное ядро. С нами обычно проходит второй вариант. Это из-за костей, они слишком тяжелые. Ну и никакого подкожного жира, разумеется.
Я упал на дно и тут же оказался в центре водоворота. Дельфины носились вокруг меня, как ошалелые, толкали боками, подсекали плавниками и умудрялись ударить хвостом, сбивали с ног, толкали в спину. Я все ждал, когда они пустят в ход зубы, но они не спешили этого делать. Каждую секунду я боялся, что они вот-вот за меня возьмутся, начнут с ног, затем перейдут к голове…
А вообще-то это было интересно. То есть познавательно. Возможно, полезно, с точки зрения соулбилдинга. Впервые в жизни я оказался рядом с существом, которое было сильнее и быстрее меня. Рядом с которым я был почти беспомощен.
Они меня уронили. Я попробовал встать, но в бок мне ударило твердым и плотным, и я немедленно упал на дно. И тут же сверху меня ударило уже по- хорошему, зубы мои выставились, верхние клыки врубились в кафельное дно бассейна. Плитка треснула, на меня навалилась безнадежная мягкая тяжесть, я потерял сознание.
Со мной это случилось впервые. Для того, чтобы выбить сознание из вупыря, нужны могучие усилия. Или нужно знать, куда давить. Я вот, например, не знаю.
Дельфины, видимо, знали. И силы для этого у них имелись.
Я увидел звезды. Они светили прямо через небо. И через воду. И через крышу. Холодные, похожие на медуз. Какие-то живые.
Какие-то мертвые.
Все.
Я очнулся на бортике. Передо мной стояла тренер Таня в пушистом белом халате и в резиновых галошах. Чуть поодаль сидел Лужицкий. Рядом с ним торчал ведущий и что-то равномерно Лужицкому выговаривал, Лужицкий точно так же равномерно и согласно кивал. Костромина тоже переминалась рядом, но я смотрел, конечно же, не на нее.
На Таню.
У людей оказалась очень гладкая и чистая кожа.
У людей оказались очень… глаза, одним словом, тоже чистые. Веселые. Искрящиеся. У всех наших нет таких глаз, у всех наших глаза вареной рыбы. Это в лучшем еще случае. А есть еще как пластиковые, точно отлитые из пластмассы гладкие такие шарики, раскрашенные и вставленные в глазницу, как у чучела, глаза. Как у куклы. Некоторые, конечно, линзы используют или в очках ходят, как Костромина, но это все не то, все равно знаешь, что глаза ненастоящие.
– И зачем ты прыгнул?! – спросила Таня. – Мы бы его и без тебя вытащили! Такое часто случается, ребята к этому привыкли уже!
– Он просто дурак, – ответила за меня Костромина. – Дурак, да еще припадочный. Я ему много раз говорила, что дельфины могут напасть, только он все мимо ушей.
– Нет, ребята не нападают вообще, – покачала головой Таня. – Просто когда в воде оказывается… – Таня осеклась, не зная, как правильно нас назвать. Но она нашлась быстро: – Зритель. – Таня улыбнулась. – Если в воде оказывается зритель, они начинают отрабатывать защиту. Это у них инстинкты такие. Не сильно тебя приложили?
Таня дружески потрогала меня за плечо. Я едва не шарахнулся. Потому что… Человек.
– Его несильно, – успокоила Костромина. – Он очень крепкий, крепкий. В прошлом месяце на него вертолет упал – и ничего, даже не помяло.
Таня с удивлением поглядела на меня. Улыбнулась.
Наверное, тогда я впервые в жизни чуть не заплакал.
– Да, – сказал я. – Это все так и было. Жаль вертолет, совсем сломался. А я ничего. Только шишка.
– Да вы шутите! – Таня рассмеялась. – А я сначала не поняла! Молодцы! Ребята, вы молодцы!
Как она смеялась. Звонко, разливисто, мы так никогда не сможем. Но Костромина не удержалась, попробовала, и, как всегда, получилось ужасно.
– Ладно, – сказала Костромина. – Мы пойдем. Нам надо домой.
– Уже? – удивилась Таня.
– Да, – сказал я. – У нас распорядок. Пора в гробы ложиться.
