– А вы на лодке плыли? – осторожно поинтересовалась Аврора.
– На лодке? На какой лодке, я пешком…
Мы переглянулись.
– На этюды ходил, – Деревянский хлюпнул носом. – Закаты тут хорошие. А река мелкая, как Азовское море. Вы на Азовском море были?
– Нет, – ответила Аврора.
– Да, – ответил я.
Я там действительно был, мы там взятие Измаила реконструировали, я еще руку сломал.
– Тут то же самое. Можно полдня брести, а глубина все по колено. Прелесть просто. Так вот я решил, что хочу, чтобы вокруг меня была только вода и солнце, это сочетание дает удивительные эффекты. Я взял четыре этюдника и ушел, так чтобы берега было не видно, чтобы ни краешка земли, только свет. Расположил этюдники, стул установил, пишу. Вода журчит, солнце по небосклону ползет, зайчики… А потом вдруг вспомнил, что совершенно забыл, откуда пришел!
– Ого, – притворно удивилась Аврора.
– Я потерял ориентацию! – Деревянский-2 разволновался и отвернулся от огня. – Хотел попробовать ее восстановить, но тут появился такой свет, что я про все забыл! А потом, когда свет пропал, понял, что потерялся!
– А навигатора у вас, разумеется, не было? – сказал я.
– Увы…
– От электричества человек тупеет, – вставила Аврора.
– Совершенно точно! – Деревянский-2 хлопнул в ладоши. – У меня бабушка была, она всегда так говорила. Держись, говорила, подальше от электричества… А вы…
Деревянский-2 уставился на Аврору. Началось, подумал я. Сейчас он начнет рассказывать, какая у нас Аврора красивая, да какая она у нас суперкрасивая, да как он ее мечтает изваять в бронзе, а еще лучше в палладии.
– А как вы, моя дорогая, относитесь к живописи? – начал Деревянский свой заход.
Какие художники все-таки скучные и однообразные!
В этот раз Аврора не покраснела и не засмущалась. Она хотела что-то сказать, но Деревянский-1 застонал.
– А это кто?! – Деревянский-2 кивнул к нарам. – Энтомолог какой-нибудь?
– Это…
Я растерялся. Не успел загодя придумать вранье, а врать экспромтом не всегда получается.
– Это мой дядя, – ответила Аврора. – Он нездоров.
– Забавно как, – хмыкнул Деревянский и указал пальцем в сторону Деревянского-1.
– Что забавно? – напряглась Аврора.
– У меня тоже… – Деревянский-2 стащил тяжелый ботинок и продемонстрировал нам свою правую пятку, не абсолютно стерильную, но с татуировкой, то ли Пентуриккио, то ли Арчимбольдо. – У меня тоже такая… Знаете, я в академии очень не любил художника Уистлера. Мазилой его считал, дутышем. И вот я его выколол на пятке, чтобы попирать его при каждом шаге.
Деревянский-2 потопал ногой, попер неизвестного мне живописца Уистлера.
– А у вашего дядюшки такая же, как у меня… И тоже Уистлер… Странно… Я сам себе татуировку делал…
Деревянский-2 почесал грудь и направился к нарам.
– Дядя очень устал! – вскрикнула Аврора.
– Он заразный! – выдал я.
Но Деревянский-2 не услышал. А может, он просто не боялся заразы.
Аврора выразительно на меня зыркнула, я развел руками. А что мне было делать? Треснуть его кулаком по затылку? Но я как-то не привык бить по головам творческую интеллигенцию.
Он приблизился к койке, сдернул пончо.
Глава 10
Доказательства
Некоторое время он просто стоял.
Как скульптура. Или как статуя. Как изваяние, одним словом.
И мы стояли. Наверное, тоже, как изваяния.
А я думал, что надо бежать. Бежать, под дождь, к щупальцам, подальше от этих.
Но я не побежал. Наверное, мне было интересно, – как там все дальше.
