— Конечно. Это ведь важно.
Показалась Лара с исцарапанными по локоть руками, Зимину захотелось сбросить кота с балкона, царапины были глубокие.
— Никусу оторвали ухо, — сообщила Лара. — Представляешь?
— Это ужасно, — сказал Зимин. — Ухо…
— Он сердится.
Кокосов смотрел на Лару, Лара смотрела мимо, Зимин ждал, смотрел на обоих. Происходило нечто странное, только он никак не мог понять, что именно. Лара умела смотреть мимо, если это требовалось, сейчас она смотрела именно так.
— И что? — первой нарушила молчание Лара.
Она обратилась к Зимину.
— Ничего, — Зимин почесал косяк двери. — Ничего. Разве ты не видишь, что…
Опять заорал Никус, и Лара немедленно удалилась разбираться с вопросом.
— Кошечка? — поинтересовался Кокосов.
— Котик, — ответил Зимин.
— Кастрирован?
— В планах.
— Кастрируйте обязательно, а то будет дурить, на людей кидаться. Хотя кастраты вроде бы поперек ходить не умеют.
Кокосов ухмыльнулся. Никус заорал снова, а затем что то упало, судя по звуку, стеклянное. Зимин заглянул в квартиру, а когда вернулся на площадку, обнаружил, что Кокосов уже исчез, площадка была пуста, Кокосов сбежал.
— Сволочь! — крикнул вдогонку Зимин. — Морду тебе всю разобью!
Снова показалась Лара. Руки ее были исцарапаны еще сильней, кроме того, на Лару во множестве налипла кошачья шерсть, но в целом она была, кажется, довольна.
— Чего орешь? — спросила она.
— А, Кокосов… Достал уже этот придурок, взялся меня преследовать.
— Кокосов? А, маньяк который… Ну да, ты рассказывал. Что ему надобно?
— Черт его знает. То есть он свихнулся на моих книжках…
— Приятно?
— Не очень. Я все время жду, что он выскочит и треснет мне по голове кирпичом.
— Ходи в шлеме, — посоветовала Лара.
Никус заорал. Требовательно, нагло, по–хозяйски. Зимин почувствовал, как у него зачесались руки, как ему захотелось взять и немножко утопить Никуса в унитазе…
Зимин решил, что, пожалуй, ему не стоит искушать судьбу.
— Ты, видимо, остаешься? — спросил он у Лары.
— Да, остаюсь. Надо Никуса обработать, неизвестно, где он валандался. Блох, может, нахватал.
— Успехов, — пожелал Зимин и удалился.
Разумеется, Кокосов ожидал его на лестничной площадке, между пятым и шестым этажом, и что то корябал на стене.
— Кокосов, вы дурак? — спросил Зимин. — Зачем вы стену портите?
Кокосов смутился, покраснел, спрятал в карман карандашик и сказал:
— Слишком уж тут у вас чистенько. Это неправильно. Не должно быть слишком чистых стен, это противоестественно. Потом, вы как писатель должны меня понимать, это… это как боязнь чистого листа.
— А я вот вам хочу по морде дать, — объявил Зимин вдруг. — Как вы к этому относитесь?
— Амбивалентно. Кстати, Зимин, у меня к вам важный вопрос.
— Валяйте, — Зимин принялся разглядывать, что написал на стене Кокосов.
— Что вы сделали… — пробормотал Кокосов. — Что вы сделали с волосами?
Зимин на всякий случай потрогал голову. Волосы были на месте.
— Да я не про ваши волосы, а про ее. Лары.
— А что у нее с волосами?
— Как «что»? Вы разве не видите?! Они же темные!
Кокосов сказал это с таким непередаваемым удивлением и отвращением, что Зимин тоже удивился — почему? Почему У Лары темные волосы?
— Они темные, — повторил Кокосов. — А они должны быть рыжие, почти красные, такие волосы бывают у одной девушки из ста миллионов. А у вас
