Кот не ответил. Он и сам понимал это. Похоже, что в «игре на опережение» кто-то из партнеров должен принять удар на себя. В бессилии Кот треснул рацией о землю. С тем же успехом можно было биться о землю головой. Рация молчала.
Они снова выбрались на дорогу. Путь назад был свободен – можно было вернуться и уходить к Периметру прежним путем, на запад вдоль берега Моря. Но какое-то время продолжали топтаться на месте, переглядываясь и не спеша уходить. Наверное, каждый из них думал об одном и том же. Первым заговорил Кот:
– Этих гадов нужно остановить. Я не хочу, чтобы они прикончили нас – даже, если это не совсем мы. Даже если это наши двойники в параллельной Вселенной.
– Каких именно «гадов» ты хочешь остановить? – поинтересовался Шевцов. – Тех, что находятся по ту сторону эфира? Каким образом, интересно?
– Мы не можем повлиять на события по ту строну рации, – сказал Аким. – Дело даже не в том, что это происходит в другом мире. Просто все, что могло там произойти, уже произошло. Это ведь будущее.
Кот кивнул. Он и сам понимал это.
Но перед глазами снова возник блок-пост из прошлого, вдруг всплывший на Острове посреди страшного Моря. И этот главный вопрос, пришедший вместо ответа: сможет ли он все исправить? Спасет ли друзей на этот раз?
Одного друга он уже потерял.
Гвоздь. Лучше бы он умер у себя в палате. Страшно думать об этом, но лучше бы он тихо умер, но не стал предателем, не превратился бы в отвратительного монстра, в безумца, одержимого бессмысленной местью. Самое мерзкое даже не то, что Гвоздь оказался оборотнем, а как он использует сложившуюся ситуацию.
Наблюдатель он, видите ли. Что же должно случиться с психикой, чтобы чужая беда стала для тебя забавным зрелищем, которым можно насладиться, азартно пожевывая попкорн?
Черт с ним, с Гвоздем и его проклятием. Ведь живы еще Аким, Шевцов. И главное – они все еще надеются, что спасут своего друга. Вот так все завязано, закручено в этой жизни: они хотят спасти тебя, а тебе уже наплевать на себя самого – все, что ты хочешь – чтобы они сами выскользнули из-под удара, направленного на тебя.
Странно, что этот вопрос стал беспокоить его именно сейчас, когда стоило бы подумать о самом себе. Да, видать, сидит где-то в глубине души нечто, отличающее его от обыкновенного искателя «хабара». Что это – совесть, чувство вины? Или то, что до сих пор так и не смогли обнаружить ученые в своих Институтах, несмотря на колоссальное финансирование, дорогостоящую аппаратуру и самые продвинутые научные методы.
Душа.
Кот усмехнулся собственным мыслям, сплюнул. Негоже сталкеру так раскисать. Наше дело – не грехи замаливать, а бороться – до самого конца, пока не остынет тело. А там уж все встанет на свои места. И даже если суждено сдохнуть в Зоне – не беда. И даже если он восстанет в виде холодного бродячего трупа, может, этого тоже не стоит страшиться?
– Аким, – позвал Кот, рассматривая свои ладони.
Кожа заметно потемнела, сеть темных прожилок становилась все гуще. Он уже физически ощущал, как тело перестает быть привычным, своим. Где-то в районе грудины нарастало ощущение, которое он поначалу не мог определить, а теперь ощущал каждой оставшейся живой клеткой.
Обратный отсчет. Вот что это было за ощущение. Жизнь утекала с нарастающей скоростью, как песок из верхней половинки песочных часов.
– А? – отозвался парень. Он неловко распутывал автоматный ремень.
– Если я все-таки сгину, а потом когда-нибудь объявлюсь в виде «зомби» – обещай, что присмотришь за мной.
– Что?! – Лицо Акима застыло.
Шевцов, осматривавший отстегнутый диск своего РПК, с любопытством поглядел на сталкера.
– В Институте у нас, в отделе физиологии, любят потрошить ходячих покойников. И если меня все-таки поймают…
– Да что такое болтаешь?
– Так вот, если меня отправят на опыты – сообщи шефу. Я не хочу, чтобы меня резали, как свинью. Электроды там, энцефалограммы и все такое – это ладно, пусть, но главное – чтобы не резали. Я тебя прошу. Обещаешь, что не допустишь?
– Ну ладно… – Аким переглянулся с Шевцовым. – Обещаю.
Кот немного успокоился. Он хотел даже пошутить на эту тему, но его перервал треск динамика:
– Кх… Кх… Прием…
– Да, слышу! – Сталкер гаркнул прямо в микрофон рации, не обращая внимания на предупреждающий жест Шевцова: группа Зубова могла все еще находиться в пределах слышимости. – Ну что там у вас? Мы слышали выстрелы!
Ответа не было больше минуты. Все это время рация продолжала хрипеть и потрескивать. Потом вдруг наступила тишина, и Кот решил, что связь прервалась окончательно. Но в этой тишине вдруг раздался отчетливый, даже слишком четкий для рации голос:
– Они погибли, Кот.
