перетянута веревкой), а людей здесь нет, то куда они делись? Лука вернулся к окошку и позвал Марину.
— В этой комнате лаз в подполье есть?
Из подпола раздался стук и приглушенные неразборчивые голоса.
Лука обшарил доски, выискивая кольцо или ручку. На фоне ярко освещенных фарами стен пол был слишком черен, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Не сразу он отыскал крышку, а лишь наткнувшись на какой-то предмет, торчавший из пола.
— Сейчас, сейчас! — ответил он зовущим снизу голосам, удивленно поднося этот странный предмет к глазам.
Это был конец открученной дверной петли, рядом валялась отвертка. Он толкнул ее рукой и боковым зрением увидел, как раскатились пятнышками саморезы.
«Значит вот так — сидела тварь и хладнокровно методично выкручивала петлю?»
Этот факт настолько поразил его, что он не сразу отреагировал на повторные крики и стук из подполья. Лука потянул за ручку. Снизу пахнуло сыростью, и по-настоящему родной и немножко сердитый голос спросил:
— Лука, это ты?
— Это я. Ну, вылезайте, вылезайте. Никого здесь нет, — сказал он.
— Да я просто не мог поднять люк, уж больно тяжелый. Подал бы руку, что ли, раззява! — пытался оправдаться Фаддей, пряча тревогу за колкостью фразы. — Я изнутри-то хорошо подперся. Век бы не достали.
Лука решил пока не говорить старику о находке. Не подоспей они вовремя, старик и его старуха точно бы сгинули. Он отпихнул отвертку ногой, загнав ее под диван. Помог выбраться обоим. Свет в комнате неожиданно задрожал, тень мелькнула по стенам, и Лука, державший старика за руку, почувствовал, как Фаддей дрогнул всем телом и едва не ухнул на колени. Бабка Дарья вскрикнула.
Это была Марина. Девушка выбралась из машины и теперь стояла у разбитого окна.
— Ты так деда с бабкой до инфаркта доведешь!
Стрельников помог ей взобраться на подоконник. Он подвел Марину к старикам, и отвернулся — как-то неловко было смотреть на это искреннее проявление чувств, с пролитием слез, бабкиным причитанием и оханьем Фаддея.
— Простите, что я вас бросила.
— Не ругаю я тебя, внученька, — неожиданно теплым голосом произнес Фаддей. — Слава богу, ты жива.
Тут старик отделился от рыдающих женщин, подошел к Стрельникову, и обнял его.
— Спасибо тебе, паря, за внучку.
— Ничего батя. Ты лучше расскажи, как вы тут оборонялись? Не помогли тебе, я вижу, ни ставни, ни двери.
— Это уж точно, — промолвил старик.
Лука вспомнил о машине. Он выскочил на улицу и заглушил мотор. В облаках появились разрывы, и дождь утихал. Но было еще недостаточно светло — примерно так же, как в лесу в разгар пасмурного дня. Значит, твари еще могут вернуться. Лука оставил фары включенными. Взял монтировку, подошел к воротам, отпихнул ногой приоткрытую калитку — во дворе было пусто. Отправился обратно к окнам.
— Дед, я ведь твое ружье потерял! — позвал он.
Фаддей высунулся из окна, скорчив озабоченное лицо:
— Как потерял?
— Вместе с Василием пропало. Да и сами чуть не пропали, — он рассказал все, как было. И про Игната тоже.
— Ничего себе. А насчет ствола я тебя предупреждал!
Лука развел руками. Фаддей покачал головой, но ничего больше не сказал. Стрельников снова пошел во двор, слыша как дед пробирается туда же сквозь избу, сквозь разгромленные комнаты, запинаясь и понося нехорошими словами чью-то мать. Встретившись на крыльце, вместе они пошли к сараю, где хранился второй аккумулятор и генератор, оставленный Виктором. Все было разломано. Из генератора торчали куски проводов, погнутые железки. Батарея была разбита: Лука угодил пальцами в лужицу, ощутив, как больно защипало электролитом раненые пальцы.
Он поспешил на улицу. Так был раздражен, что не успел мгновенно отреагировать на выпад. Из тени сруба выскочила мелкая тварь и бросилась на Луку. Он лишь отпрянул в последний момент, когда Фаддей вороненым прутком монтировки размозжил голову существа.
— Еще одна, — равнодушно отметил старик.
Лука не стал приглядываться. Действительно, это уже не имело особого значения — очередная злобная тварь, не более. Гораздо сильнее беспокоило жжение в пальцах. Он окунул руку в наполненное дождевой водой корыто.
Из-за сарая послышался голос бабки Дарьи.
— Как у вас там?
— Все в порядке! — крикнул дед и тихо добавил: — Хотелось бы, да не так.
И спохватившись, словно память выстрелила ярким пламенем, Фаддей с шумом втянул в себя воздух, как задыхающаяся рыба.
