запланировано. Главная трудность заключалась в том, что чем более резко была разрушена точка фокуса, тем большую часть сил можно было перехватить. То есть вариант «подергался и сдох», что, скорее всего, произошло бы в том случае, если бы шаман был расстрелян из луков и арбалета Глава, в этом случае почти не обеспечивал никакого выигрыша. Даже если это «подергался» будет длиться всего лишь две-три секунды… Потому что стрелять отвесно вниз вообще для стрелков довольно непривычно. И хотя ни о каких промахах, в случае если луки находятся в руках у эльфов, и речи быть не могло, но шанс на то, что шаман сдохнет не сразу, был весьма существенным. Ему же требовалась именно мгновенная смерть… Но Марелборо даже не предполагал, что Трой ринется в атаку подобным… экстравагантным образом. Император думал, что тот просто быстро сбежит по лестницам и атакует орков в спину, сумев прорваться к ведущему Великое камлание шаману в первую очередь благодаря своему доспеху из чешуи Раш и легендарному мечу. Задержка в пять-десять секунд ДО смертельного удара была несущественной. Главным было время от того момента, когда шаман начал бы терять здоровье до момента окончательной смерти. Чем оно было меньше, тем лучше для их планов. Кто ж знал, что этот сумасшедший сотворит такое… Поэтому, когда Трой перепрыгнул через перила, Марелборо оторопел и едва-едва успел сформировать необходимое заклятие. Его требовалось высвободить именно в момент разрушения точки фокуса. Так что он чуть не опоздал…
Но в конечном итоге все прошло даже лучше, чем рассчитывалось. Ибо, отправляя Троя, Марелборо предполагал, что пока он будет прорываться к шаману сквозь заполнивших храм орков, тот успеет как-то отреагировать и, скорее всего, сбросить хоть какую-то часть накопленной ритуалом энергии. Так что откат ударит только по тем, кто находится внутри, а накрыть плетением удастся только не очень большую часть прилегающей к нему территории. Даже не весь Высокий город… И это, в принципе, тоже стало бы существенно большим результатом, нежели планировался изначально. Но тот не успел не только что-то сделать, но даже понять, что что-то пошло не так.
— Йюльке! — выкрикнул кормчий, и сразу после этого, драккар изрядно накренился и прибавил ход, увлекаемый вперед освобожденным от стягивающих его веревок парусом, после чего кормчий протяжно прокричал: — Тле-ейнор! — после чего дружинники разом выдернули из воды весла и принялись, весело гомоня, втаскивать их внутрь драккара. Волки морей предпочитали двигаться на веслах не только в бою, но и даже на обычных переходах, однако путь впереди предстоял долгий, так что пока силы можно было и поберечь. Успеют еще намахаться веслами…
Трой повернулся и посмотрел в сторону покинутого берега. Они уже обогнули мыс, образующий залив, на берегу которого и расположился Угелой, и сейчас город удалялся от них по левому борту. Герцог Арвендейл перевел взгляд на водную гладь. Да уж, мощь… Полторы сотни драккаров резали волны по бокам и позади «Касатки» Эрика, нового драккара, подаренного ему одним из сильнейших вождей Нордланда — владетелем Кагентанна, отправившим в этот поход половину своей дружины. Да, младшую, да, самую неопытную, но три сотни северных воинов — это серьезная сила. Причем не только на Севере, но и здесь, в империи. В полевом сражении они, конечно, тяжелой пехоте и уж тем более латникам не противники, но при штурме крепостей или во время коротких набегов и действий из засад — противники страшные. Особенно если они опытные бойцы… А где еще набраться опыта, как не в походе, возглавляемом славным вождем? Да и возможность установить дружеские отношения с легендарным императором людей также немало стоит. Кто его знает, как оно там дальше повернется? Единого короля на Севере не было уже почти триста лет. Возможно, пришло время вспомнить столь славные времена. И в этом случае если не поддержка, то как минимум дружественный нейтралитет самого Марелборо точно не помешает…
— Могу я пригласить Олькюлле к трапезе, — глухо пророкотал Эрик, подойдя со спины. Трой развернулся к нему и улыбнулся.
— Конечно, мой друг. И прекращай ты уже дуться на меня. Не я принимал решение. Все мы — слуги нашего императора и покорны его воле.
Лицо Эрика скривилось в страдальческой гримасе, способной служить олицетворением самому величайшему горю, которое только способен испытывать человек.
— Но ты же мог уговорить его подождать. Мы опоздали всего лишь на две недели! — с явственно ощутимой мукой в голосе простонал он. После чего тяжко вздохнул и продолжил не менее горестно: — Я понимаю, что мне никогда не достичь того, что сделал ты, но я считаю, что заслужил право быть в той битве рядом с Алым герцогом. Секира к секире! И, клянусь, я не отстал бы от тебя более чем наполовину!
Трой внутренне скривился. Ну вот опять снова-здорово… После того как все закончилось, какой-то ушлый тип насчитал в храме и его ближайших окрестностях почти две сотни орков, погибших от ударов, которые был способен нанести только его меч Тайная ветвь. И растрезвонил об этом по всему лагерю. А после того как эта история была дополнена рассказами выживших жертв, из числа тех, кого орки приволокли в храм, о том, что Трой, встав во входных вратах храма Сумрачных сестер, несколько минут, пока к нему не присоединились спустившиеся с хоров остальные бойцы, в одиночку сдерживал орков, не давая им прорваться внутрь, людская молва превратила его просто в мифического героя. Тем более что пара минут его одиночного боя после нескольких пересказов увеличились чуть не до часов, а мелкие подробности насчет того, что большинство зарубленных герцогом Арвендейла орков в момент этого эпического деяния вовсе не свирепо сражались с ним самим, а воя, катались по полу, повергнутые откатом, или тащились к нему, воняя горелой плотью и едва ковыляя после магического удара императора, и потому были не в силах оказать почти никакого сопротивления и вовсе исчезли из пересказов. Так что к тому моменту, когда северяне добрались до Эл-Северина, новая легенда об Алом князе уже цвела и пахла во всем своем великолепии. И куда до нее было песням о, скажем, Трогги Одноглазом, в одиночку повергнувшем Великого вождя орков вместе с его сыном, или о том же Магнуссоне Весельчаке, бившемся аж с пятью орками и сумевшем до своей гибели упокоить аж четверых из них, до сего момента почитаемыми как самые великие воины Севера?
