— Точно, — согласилась сестрёнка. Но как-то протяжно. Словно в два голоса.
Превозмогая страх и кое-что похуже, я протиснулась между сестрой и сестрой.
— И кто из нас лишний? — в унисон, с восхищением от розыгрыша, спросили мы.
Наблюдая друг за другом, мы так и не просекли, кто же здесь сначала, а кто присоединился позже. Наверное, можно было бы по одежде строить версии, но зачем на пустынном пляже летней ночью париться в мокрых купальниках?
Можно было и дальше развивать недоумение, но, к счастью, мы были знакомы с феноменом дублей. Одновременно в глазах каждой мелькнул ужас, что она и есть лишняя. Мы почувствовали это в себе и в каждой из нас.
Нет, вовсе избежать шока от осознания, что возможно ты и есть дубль, невозможно. Но нам повезло: нас было трое в одинаковом состоянии. Нам, эрудиткам, было проще справиться с ситуацией.
— А если бы с рождения твёрдо знали каждая своё имя, то не было бы проблем с идентификацией, — решили мы.
Чтобы избежать заморочек в будущем, мы ножом нацарапали на запястье номера. Мне досталось имя Первая. Третья немного забеспокоилась, но, глядя в наши открытые для неё глаза и души, увидела, что мы знаем все преимущества нашего утроения. Треугольник — это мощь!
Мы вернулись домой по одиночке. Как и ожидалось, никто не заметил прироста населения. Мама, с присущей ей мудростью, приписала прибавку грязной одежды возрастной подвижности и общему взрослению. Рост аппетита сильно порадовал бабушку.
Тактика нашего визуального двойства была проста: мы старались одеваться одинаково и появляться на людях врозь. Теперь, когда нас было трое, социальная нагрузка на каждую ещё уменьшилась. Экзамены, тесты, мероприятия — отныне всё честно делилось на троих. У каждой прибавилось времени на дела по-настоящему интересные. Мы с головой окунулись в загадку нашего утроения. Феномен непроизвольного дублирования зацепил каждую так, словно именно она и была дублем. Одна из нас наверняка им была.
Обнаружилось, что никакие анализы и тесты, включая психологические и интеллектуальные, не дают точного ответа — кто лишняя. Чем больше мы углублялись в этот вопрос, тем бессмысленней он был для нас. При любом раскладе третья не была лишней. Однако тройной мозговой атакой мы добились некоторых успехов. Нет, подогнать более-менее стройную теорию не удалось. Зато практика оказалась результативной. Даже более того.
Открытие технологии «преднамеренной штамповки дублей», как и всякое великое открытие, явилось нам во сне. Ко всем одновременно. Причём в виде технологии и её продукта: проснувшись, мы обнаружили себя учетверёнными.
Разумеется, мы сразу приступили к самоидентификации. Однако зарубки на наших конечностях пропали. То ли зажили, то ли стёрлись при дублировании четвёртой. Так мы снова оказались «в том же месте в тот же час». Но уже без шока и прочих неконструктивных реакций.
Тебе, наверное, известно, что одна голова хорошо, а четыре ещё лучше едят и пьют. Так что решение проблемы нового прироста двойняшек было очевидным для нас. Но не для окружающих. Все были потрясены, когда мы открыли первые точки общепита.
— Такие светлые головы окунулись в помои бизнеса, — сформулировала общее разочарование бабушка, уже не так уверенная в преимуществах хорошего аппетита.
Работая вчетвером за двоих, мы быстро пошли в гору. Пара наших «Или ресторанов» была обречена на успех. Продолжая научную деятельность и закладываясь на экспериментальные ошибки, мы открывали новые залы в разных концах города. По одному на каждую пару новых дублей. Да, приходилось все опыты проводить на себе. Не смотря на все предосторожности, технология дублирования была окончательно отработана только на двенадцатом дубле.
Думаешь, трудно выдавать дюжину ретивых ученых дам за пару успешных хозяек ресторанов? Ничего подобного. С помощью шести точек и гибкого графика питания каждая из нас работала в легальном бизнесе не более двух часов в день. Одновременно в ресторанах было только двое из нас. Не сложная математическая задача.
Вскоре мы начали подыскивать клиентов для нашей технологии дублирования. Разумеется, мы не собирались её афишировать. Плодить трусливых политиков и криминальные структуры — это шло в разрез с нашими ценностями и культурными амбициями. Из скупердяя получатся два равноценных жмота, из шулера — пара отпетых мошенников, из лживого трусливого политика, легко подставляющего двойника на опасные участки, — два мерзавца.
— Нет, наши клиенты — это талантливые учёные, музыканты, писатели, — решили мы.
Вот так получилось, что одно из величайших открытий практического назначения, оказалось на деле убыточным.
— Не страшно, — решили мы, владелицы модной сети ресторанов.
И тут же испугались своей наивности. Размножение талантливых гуманитариев в одно мгновение наведёт на нас полчища политического, военного и гражданского криминала. С болью за судьбу великой технологии мы решили прервать свои научные поиски и сосредоточиться на других направлениях. Дюжине понимающих друг друга с полувзгляда учёных намного проще довести любую гипотезу до великого результата. Но странно, у любого нашего открытия была одна судьба. Мы расставались с каждым из них, дабы оно не попало в руки криминала и властей, чтобы у мерзавцев не появился новый способ мучить людей.
Безнадёжность любого научного направления повергла нас в уныние. Ты представляешь, что такое уныние дюжины способных девиц? Вот почему на нашем дне рождении друзья позаботились об антидепрессантах в бесконтрольном разнообразии. Включая непроверенные средства. Адская смесь их усилий
