От этого шепота, от бесплотного касания призрака, от его близости и невозможности к нему прикоснуться, от желания и сладкого томления Зарию сковало судорогой предвкушения. Голос мужчины был полон соблазна и обещания, наследница лантей плыла по волнам хмельной радости, впервые чувствуя себя любимой и желанной.
Теплый ветер, похожий на касание нежных губ, продолжал скользить по коже.
– Зария, ты прощаешь меня? Скажи, прощаешь?
Она застонала от острого сожаления, что ветер, ласкающий ее тело, остается всего лишь ветром.
– Чш-ш-ш… не так громко… – снова коснулось виска теплое дыхание. – Не так громко, я ведь только начал просить.
В его голосе звучал смех, и девушка затихла, пряча пылающее лицо в ладонях. А в груди тлела тихая радость.
Ласковый ветер скользнул по полуоткрытым пересохшим губам.
– Красавица моя… Так ты простила или нет?
И, удивляясь самой себе, Зария четко и твердо произнесла в темноту:
– Нет. Но я могу разрешить тебе еще пару попыток.
Он снова засмеялся, и по коже девушки пронеслась новая волна мурашек.
– Я буду стараться. Только обещай. – Голос колдуна стал серьезным. – Обещай, что больше не прогонишь.
– Обещай, что больше не бросишь, – сказала она темноте.
– Я уже обещал.
Успокоенная этими словами, она уткнулась носом в тощую подушку и заснула быстрее, чем Глен успел сосчитать до пяти.
Дух печально смотрел на свою избранницу. Интересно, знай она о том, чего стоили ему эти легкие касания, согласилась бы на эту чувственную игру снова? Отчего-то он был уверен, что нет.
Призрак не способен испытывать боль. Он бестелесен. Но если пытается чего-то коснуться, пытается обрести плотность – это причиняет ему боль. Мучительную и острую, которая тем не менее отступает сразу же, стоит прекратить попытки.
Искушение. Искушение оставаться неживым, неощутимым.
Но он предпочел терпеть, лишь бы увидеть улыбку на губах Зарии, смесь восторга и желания в ее взгляде и жаркий румянец на щеках.
Как не хотелось ему уходить! Но увы. Он не мог остаться. Но одно Глен знал точно – больше ничто в мире не сможет удержать его от того, чтобы вернуться.
…Утро показалось Зарии полным солнца и света. Никогда прежде она не просыпалась такой счастливой. И ведь ничего не изменилось. Те же стены, та же крохотная келья, тот же алтарь в углу. Но все стало другим.
Девушка открыла глаза, точно зная, кого увидит. Глен сидел в изножье ее кровати.
– Доброе утро, – Зария покраснела, вспомнив то, что говорила и что испытала во вчерашнем ночном полумраке. Как ей хотелось спрятать пылающее лицо под одеялом! А еще лучше на груди сидящего напротив мужчины. Нет. Не получится. Ей выпало полюбить духа.
– Я пришел ненадолго, попрощаться. – Мужчина улыбнулся, заметив смущение Зарии, наклонился к ней и прошептал в самое ухо: – А еще посмотреть на то, что плохо разглядел в темноте.
Она стала красной как брусничка. Он рассмеялся, но тут же посерьезнел.
– У меня просьба. – Глен глубоко вздохнул. – И это важно.
Дэйн встречает бога
Волоран спешился. Фадир потряс гривой и переступил в высокой траве, обрадованный короткой передышке после долгого полета. Дэйн же смотрел на мужчину, который ожидал его в тени серой, изрезанной трещинами скалы. Мужчина не был ни высок, ни плечист. Темные глаза, темные волосы, смуглая кожа, черная борода и одежда, лишенная изящества, – простая рубаха и штаны, высокие сапоги. Словом, ничего особенного. Так вот как выглядит бог…
Незнакомец невозмутимо подпирал плечом могучую каменную громаду, жевал травинку и ждал, пока дэйн подойдет ближе.
Они стояли друг напротив друга, молчаливые, спокойные, такие разные, но притом очень похожие – холодом взглядов, лицами, хранящими одинаково суровое выражение, непоколебимой уверенностью в самих себе.
Только один молчал, потому что не считал нужным заговаривать первым, а второй просто не знал, о чем говорить. И правда, что сказать богу? Упасть в ноги и молить о милости? Гневно воззвать, потребовав ответа за все происходящие в мире беззакония? Поздороваться? А через миг дар дэйна настороженно встрепенулся, почувствовав Силу. Правда, тут же утихомирился, ощутив, что эта Сила не несет в себе зла. Маркус не опасен.
Все эти мысли промелькнули и исчезли. Палач не знал, с какой целью бог, которому он служил, снизошел вдруг до своего скромного слуги. Спрашивать – глупо. Посчитает нужным – сам скажет, а не скажет, так у дэйна других забот по самую маковку.
– Нет. – Спокойный голос Маркуса остановил Волорана, когда тот сделал шаг к узкой расселине – входу в Жилище.
– Нет?
