репетировать дольше, слушать, и чувствовать, и двигаться внутри музыки, которая настолько сложна, что любому другому покажется математическим хаосом. Но в действительности у нее есть время. Все время мира, и я счастлив, что оно у нее есть, что пятнадцать лет – не слишком долгий срок для создания чего-то невыразимо прекрасного, например произведения Телого.
Я хочу провести это время с ней, наслаждаться ее радостью. Но не хочу возвращаться и спать рядом с тем динозавром. Не могу.
Звоню ей из патрульной машины.
– Алиса?
Она смотрит на меня с приборной панели.
– Ты едешь домой? Мы могли бы вместе пообедать.
– Случайно не знаешь, где Мария взяла того игрушечного динозавра?
Она пожимает плечами.
– Может, в одном из магазинов «Спэна»? А что?
– Просто интересуюсь. – Я умолкаю. – Ты можешь принести его?
– Зачем? Почему бы нам не заняться чем-то приятным? У меня каникулы. Я только что прошла омоложение. Я прекрасно себя чувствую. Если хочешь повидать моего динозавра, приезжай домой.
– Алиса, пожалуйста.
Скорчив сердитую гримаску, она исчезает с экрана. Минуту спустя возвращается, держа динозавра, тыча им мне в лицо. Мое сердце колотится быстрее. В машине холодно, но меня бросает в пот, когда я вижу на экране динозавра. Я прочищаю горло.
– Что написано на этикетке?
Нахмурившись, она переворачивает игрушку, запускает пальцы в мех. Подносит этикетку к камере. Сначала изображение размытое, затем камера фокусируется, и я различаю надпись, четкую и ясную: «Предметы коллекционирования Ипсвича».
Ну конечно. Никакая это не игрушка.
Владелица «Ипсвича» стара, пожалуй, самая старая из виденных мной омоложенных. Морщины на ее лице настолько похожи на искусственные, что трудно различить, что настоящее, а что маска. Глаза – запавшие синие угольки, белоснежные волосы напоминают о свадьбах и шелке. Наверное, ей было не меньше девяноста, когда появилось омоложение.
Несмотря на название, «Предметы коллекционирования» забиты игрушками: с полок таращатся куклы, с разными лицами, и силуэтами, и цветом волос, с телами из ткани и жесткой пластмассы; крошечные поезда бегают по миниатюрным рельсам, пуская клубы дыма из труб не длиннее мизинца; стоят фигурки из старых фильмов и комиксов – Супермен, Дольфина, Мятежный Рекс. А под полкой деревянных автомобильчиков ручной работы – корзина с плюшевыми динозаврами, зелеными, синими, красными. Тираннозавр. Птеродактиль. Бронтозавр.
– Еще на складе есть несколько стегозавров.
Я удивленно поднимаю взгляд. Старушка смотрит из-за прилавка, странная морщинистая стервятница, изучает меня пронзительными синими глазками, словно падаль.
Беру бронтозавра, держу его за шею.
– Не нужно. Эти подойдут.
Звонит колокольчик. Главные двери магазина, ведущие в вестибюль, открываются, и несмело входит женщина. Ее волосы собраны в конский хвост, макияжа нет, и я сразу понимаю, что она из этих: мама.
Она недавно прекратила процедуры и все еще выглядит свежей и юной, несмотря на пухлость, которая приходит с деторождением. Она выглядит хорошо. Но даже без характерных признаков отказа от омоложения я вижу, что она сделала с собой. У нее усталый вид человека, противостоящего всему миру. Мы выглядим иначе. Ни у кого нет причин так выглядеть. Вшивоголовые выглядят менее затравленными.
Она пытается вести себя как человек, которым была, актриса, или финансовый консультант, или программист, или биолог, или официантка, носит одежду из прежней жизни, которая раньше сидела отлично, пытается ходить по улицам без страха… но тщетно.
Она бредет мимо по проходу, и я вижу пятно на ее плече. Маленькое, но заметное, если знаешь, что искать, слабый зеленый след на кремовой блузке. Такие бывают только у женщин с детьми. Как бы она ни старалась, ей здесь не место. Она не одна из нас.
Подобно другим таким местам, «Предметы коллекционирования Ипсвича» – это лаз, кроличья дыра, ведущая в мир незаконного материнства: страну пятен от горохового пюре, звуконепроницаемых стен и тайных дневных вылазок ради провианта и выживания. Если я простою здесь достаточно долго, держа за шею магического бронтозавра, то провалюсь с головой и увижу, как этот мир накладывается на мой собственный, увижу странными двойными глазами этих женщин, которые научились превращать ящики комода в колыбельки и знают, как свернуть подгузник из старой рубашки, и понимают, что «предметы коллекционирования» – это «игрушки».
Женщина крадется к поездам. Выбирает один и ставит на прилавок. Яркая деревянная вещица, разноцветные вагоны соединены магнитами.
