Он засмеялся и пошел к своему кораблю.
Мы переглянулись. Я побежал за доктором и догнал его возле люка, ведущего на полосу. Он готов был его открыть.
– Ваши кентавры теперь меня знают?
– Да, вас определили как своего.
– Это хорошо.
Он раскрыл диафрагму люка и вышел на холод.
Я двинулся за ним.
– Постойте! Что нам с ней делать?
– Вы про собаку? – Ученый влез в корабль и начал пристегиваться. Вокруг нас ревел ветер, жаля лицо крошкой из куч хвостов. – Верните обратно в ямы. Или можете съесть, наверное. Я так понимаю, что это деликатес. Существуют рецепты для приготовления животных. Требуют некоторого времени, но результаты совершенно экстраординарные.
Пилот Мушаррафа начал раскручивать турбины.
– Вы шутите?
Мушарраф пожал плечами и крикнул, перекрывая шум двигателей:
– А вы попробуйте! Еще один элемент нашего наследия, отмерший в эпоху жукотеха!
Он задернул дверь полетного кокона, запечатав себя внутри. Турбины взвыли сильнее, пилот махнул мне, требуя осободить поток, и корабль медленно поднялся в небо.
Лиза и Яак не могли договориться, что делать с собакой. У нас были свои протоколы для решения конфликтов– племя убийц, без них мы бы не выжили. Обычно мы приходили к консенсусу, но иногда вступали в конфликт и каждый держался своей позиции – после этого мало что можно было сделать, кроме смертоубийства. Лиза и Яак стояли на своем, и через пару дней перебранок, с угрозами Лизы сварить эту тварь ночью, когда Яак отвернется, мы наконец-то решили проголосовать. Мой голос должен был внести ясность.
– А я говорю, съедим, – сказала Лиза.
Мы сидели в зале мониторов, разглядывая спутниковые снимки гор хвостов и инфракрасные пятна шахтных ботов, вкапывающихся в землю. В одном углу лежал в своей клетке предмет нашей дискуссии – его приволок туда Яак в надежде повлиять на результат. Сам Яак повернулся на стуле, отвлекаясь от карт.
– А я думаю, сохраним. Это круто, ну, по-старинному, да? У кого сейчас есть настоящая собака?
– А кому нужны эти хлопоты? – возразила Лиза. – Давай лучше настоящее мясо попробуем.
Бритвами она провела полосу себе на предплечье, мазнула пальцем кровавые бусины и попробовала на вкус. Рана закрылась.
Они оба смотрели на меня, я смотрел на потолок.
– Вы уверены, что сами решить не можете?
Лиза улыбнулась:
– Брось, Чен. Тебе решать. Находка-то групповая. Яак ведь не обидится? Не обидишься, Яак?
Тот посмотрел на нее нехорошо.
Я взглянул на Яака.
– Не хочу, чтобы корм для собаки шел за счет бонусов нашей группы. Мы же договорились потратить их на новую «Реакцию погружения». Старая мне жуть как надоела.
Яак пожал плечами:
– Меня устраивает, могу платить из своих. Не буду себе финтифлюшек накупать.
Я откинулся на кресле – ответ был неожиданный. Посмотрел на Лизу:
– Ладно, раз Яак хочет сам платить за нее, думаю, можно оставить.
Лиза уставилась на меня, не веря своим ушам.
– Но мы могли бы ее сварить!
Я посмотрел на собаку в клетке. Она тяжело дышала.
– Это как иметь свой зоопарк. Мне даже нравится.
Мушарраф и «По фаундейшн» взялись снабжать нас гранулами корма для собаки, а Яак нашел в какой-то старой базе данных информацию, как закрепить сломанные кости. И купил водяной фильтр, чтобы собака могла пить.
Я считал, что принял удачное решение, возложив издержки на Яака, однако не предвидел сложности нахождения в бункере немодифицированного организма. Собака обгадила весь пол, а иногда отказывалась от пищи и ее вдруг тошнило без всякой причины, и выздоравливала она медленно, так что мы все оказались в сиделках у этой твари, лежащей у себя в клетке. Я все ждал, что Лиза как-нибудь ночью свернет ей шею, но она, хотя и ворчала, собаку не
