метров? Или внизу их еще ждет длиннющий коридор?
Лифт явственно затормозил, потом остановился. Сысоев глубоко вздохнул, посмотрел на свои дрожащие руки.
– Уже скоро, – пообещал Наблюдатель. – Тут совсем рядом.
Коридор от лифта до небольшой комнаты длиной был всего метров пятнадцать. За небольшой дверью был круглый зал… Полусферический, зачем-то припомнил правильное название Валерик.
Ровный пол, купол над ним. Купол равномерно светился неярким желтым светом. Все нормально. Еще бы успокоиться. Чтобы пальцы перестали дрожать, и ледяной холод ушел из желудка.
Стоп. Сысоев остановился и сделал шаг назад. Глянул на дверной проем, сквозь который только что прошел. Почти метр толщиной была открытая дверь. Метр матово поблескивавшего металла.
А еще пыль на полу. Тут, возле самого входа, ее почти не было, пол отблескивал, а вот чуть в сторону – пыль. Толстенный слой пыли, будто не год и не два не заходили сюда люди… эти… инопланетяне. Десять лет, двадцать…
Посреди зала – возвышение. Нарост, словно небольшой сталактит… нет, поправил себя Сысоев, сталактит – то, что растет в пещерах сверху, а вот так, снизу, сталагмит. Вот, точно сталагмит. Только небольшой. Оплывшая свечка высотой сантиметров в пятьдесят и диаметром около сорока.
И местные в зале тоже были. Чуть в стороне. Их Сысоев не сразу заметил в слабом освещении. Автоматически проследил за следами в пыли. Узкая дорожка от входа к сталагмиту, будто прошло две или три пары ног. И в сторону, к дальней стене, – широкая, хоженая.
Прислонившись, кажется, спинами к стене, стояло два или три десятка серых фигур. Неподвижно.
Хотя да, знаем мы эту неподвижность. Перед лифтом, в гараже, тоже стояли-стояли, пока…
– Вам сюда, – сказал негромко Наблюдатель, указав рукой на огарок посреди зала. – Наверху там небольшой выступ, отличается цветом от общей массы. Голубой на темно-синем. Прикоснуться пальцем, как и указано в договоре. Любым пальцем, на ваш выбор.
Наблюдатель сказал негромко, но слова под куполом прозвучали неожиданно четко. Оглушительно.
– Сто миллионов, – пробормотал Сысоев, и в зале прозвучало: сто миллионов.
Все ждали.
Лица местных, стоявших вдоль стены, рассмотреть было невозможно, но фигуры их были напряжены, словно в ожидании чего-то… страшного?.. опасного?.. Или перед броском, подумал Сысоев.
До возвышения – метров пятьдесят.
Сысоев сделал шаг и замер. Ему показалось, что кто-то застонал. Кто-то из тех, что стояли возле стены. Как перед расстрелом. Они боятся? Если боятся, то за каким бесом вся эта каша заварилась? Просто сказали бы, что нет такой работы, что не могут предоставить они ее умному парню Валерику Сысоеву, отдали бы ему драгоценностей на сто миллионов долларов… И все. И не взрывались бы их летающие танки на площади, а водитель не прострелил бы себе голову. И никого не пришлось бы убивать в зале перед лифтом. И…
Просто подойти и дотронуться пальцем до выступа. Голубое на темно-синем. Прикоснуться и… Что произойдет? Взрыв? Вспышка? Что, мать вашу, произойдет? Исчезнет город наверху? Погибнут миллионы и миллионы людей? Солнце погаснет?
Еще шаг. Еще. Снова стон в стороне, но на него можно не обращать внимания. Что бы ни произошло после того, как он прикоснется к выступу, – ему гарантировано возвращение домой. Получение драгоценностей и возвращение домой через тридцать одни сутки. И все.
А эти… Это их дело… Они же сами хотели, чтобы кто-то… Валера Сысоев просто успел первым, а они ведь сами хотели, и давно… вон, приготовились, охрану собрали… В конце концов, не дядя же какой-то эту шахту вырыл, дверь из металла сделал, этот самый вырост, голубой на темно-синем… Они сами этого хотят – значит, чего тут дергаться? Они заявку подали в Галактическую Службу и ждали. Долго ждали, если судить по пыли на полу… и на самом этом возвышении.
Шаг за шагом, несмотря на стоны, все громче звучавшие под сводом зала, Сысоев дошел-таки до возвышения. Остановился перед ним.
К поверхности этого сталагмита так никто и не прикоснулся. Пыль сантиметров в десять покрывала поверхность. Это ж сколько времени к ней никто не дотрагивался?
Сысоев протянул руку. Опустил. Снова протянул.
Мертвая тишина.
– Вот так, – сказал Сысоев и прикоснулся подушечкой указательного пальца правой руки к голубому выступу в самом центре чуть наклонной поверхности сталагмита.
Дотронулся и замер, втянув голову в плечи и зажмурившись.
Тишина.
Сысоев открыл глаза – ничего в зале не изменилось. Все? И всех делов, как говорил его дед?
– Все, – сказал Сысоев, и под купол громко прозвучало – ВСЕ!
Негромкий шелест, местные, наконец, заговорили, все громче и громче. Вибрирующий крик взлетел к центру купола и, отразившись, рухнул на пол,
