разлетелся на сотни осколков.
Несколько фигур отделились от стены, от общей линии силуэтов, медленно двинулись к центру зала, к Сысоеву.
– Черт, – шепнул Сысоев, но даже испугаться толком не успел, фигуры замерли. В руках у них появились… Оружие, что ли? Какие-то кинжалы вроде бы… Но ведь Наблюдатель справится, так? Все под контролем?
Взмах руки – еле слышный хруст – тело рухнуло на пол. И еще одно. И еще. Пять тел лежали на полу, в луже темной крови, расползавшейся все шире и шире.
– Что? – спросил Сысоев, поняв наконец, что Наблюдатель ему что-то говорит.
– Можно уходить, – сказал Наблюдатель. – Все. Вы закончили работу. Можно уходить.
Еще несколько фигур отделились от стены.
– Да-да, – кивнул Сысоев, не отрывая взгляда от темного пятна на полу.
Они быстро и без помех поднялись на лифте в гараж. Там было шумно – кто-то кричал, кто-то, кажется, пел, несколько тел было распростерто на полу, двое местных то ли танцевали посреди помещения, то ли боролись, в руках у обоих поблескивали клинки.
Возле танка, на котором сюда приехал Сысоев, лежало тело водителя. Или это кто-то другой тоже выстрелил себе в висок.
На месте самоубийцы перед пультом сидел живой. Когда Валерик и Наблюдатель заняли свои места и люк закрылся, танк тронулся с места. По пандусу выехал на площадь. Несколько машин, стоявших черными безжизненными грудами возле домов. Люди, бесцельно бродящие среди машин и копошащиеся в руинах, поднимая разноцветные облака пыли. Полупрозрачные летательные аппараты, неподвижно висящие над всем этим.
И небо, играющее яркими, нестерпимо яркими цветами. Все-таки больше похоже на полярное сияние, подумал Сысоев, когда остановился перед люком корабля и оглянулся на город.
Город и город. Ни дымка, ни звука, только ветер.
– Можем лететь? – спросил Наблюдатель, – Или вы хотите прогуляться?
Сысоев вздрогнул, вспомнив падающие тела и эхо предсмертных хрипов, вибрирующее под куполом.
– Полетели, – сказал Сысоев. – И в договоре про гонорар…
– Прямо за люком, – Наблюдатель указал пальцем. – Вот там.
Деревянная коробка была наполнена разноцветными камнями. Сысоев никогда не был специалистом в ювелирном деле, вряд ли отличил бы настоящие камешки от какой-нибудь бижутерии. Валерик присел на корточки, потом просто сел на пол, зачерпнул камешки ладонью и поднес к глазам.
Он не видел, как мимо него в корабль прошел Наблюдатель, не ощутил старта и перелета к основному кораблю. Только в ангаре услышал, как Наблюдатель окликнул его.
– Ага, – сказал Валерик, не отрывая взгляда от камней. – Иду.
Высыпая камни с ладони в коробку, выронил несколько штук на пол, пару минут возился, подбирая. Пальцы плохо слушались, дрожали.
Ничего, пробормотал Валерик, все уже. Теперь домой. Напьюсь. Пересчитаю камни и напьюсь…
Зачем ему было считать все свое богатство – Валерик даже не задумался, просто высыпал камни на покрывало своей кровати и стал сортировать камни по цвету – красные к красным, синие к синим… были еще зеленые и ярко-оранжевые. Потом сообразил, что камни меняют цвет, что камень, который только что был темно-красным, вдруг стал бирюзовым, а после этого – вдруг непроницаемо-черным.
Ладно, Валерик вытер вспотевший лоб шторой, просто посчитаем. С первого раза не получилось, тогда он просто стал раскладывать камешки в кучки по десять штук рядами по десять кучек. Потом сгреб все, не считая – какая, на фиг, разница?
Сколько бы тут их ни было – это сто миллионов. Сто миллионов. Через тридцать один день он сойдет на плиты аэродрома, обменяет эти стекляшки… нет, не все, несколько штук он оставит себе на память. Жаль, что нет фотографий…
Валерик спохватился, что за все время полета не делал снимков, которые можно было потом предъявить… да кому угодно предъявить – коллегам, соседям, родственникам… Не «Порш» какой-нибудь, не «Ролекс» с золотым браслетом, а вот эти вот играющие цветом камни. Вот так вот, на ладони. И пусть они все обзавидуются…
А еще было бы неплохо, если бы Наблюдатель все-таки сфоткал бы то, как они ехали в прозрачном танке… Эти рушащиеся дома… инопланетян этих синерожих, убивающих друг друга и себя самих… Нужно будет спросить. Не сообразил сразу потребовать, придурок, теперь этот урод может состроить постную рожу и сказать, что договором это не предусмотрено…
Ладно, как будет – так будет. Валерик и без фотографий не забудет всего, что с ним случилось. Запах горелой плоти, бьющиеся в судорогах тела, шелестящие голоса, небо, похожее на… ни на что не похожее, если честно.
– Слышь, – наклонившись к переговорному устройству на письменном столе, позвал Валерик. – Наблюдатель!
– Да, – мгновенно, без малейшей задержки ответил Наблюдатель.
– Хочу сегодня банкет небольшой устроить, есть повод, как полагаешь?
Наблюдатель не ответил.
