деяния. Вы погибнете, а я буду процветать.
– Есть только одна проблема, Ван Эк. Для этого вам понадобится Кювей Юл-Бо.
– И как же вы заберете его у меня? Вы окружены вооруженными людьми.
– Мне не нужно забирать его. У вас никогда его и не было. Это не Кювей Юл-Бо.
– Жалкий блеф в лучшем случае.
– Я не очень люблю блефовать, не так ли, Инеж?
– Как правило, нет.
Купец широко улыбнулся.
– И почему же?
– Он предпочитает жульничать, – ответил мальчик, который не был Кювеем Юл-Бо, на идеальном керчийском без малейшего акцента.
Ван Эк вздрогнул при звуке его голоса, а Джеспер удивленно отпрянул.
Шуханец протянул руку.
– Плати, Каз.
Тот вздохнул.
– Ненавижу проигрывать пари. Видите ли, Ван Эк, Уайлен поспорил со мной, что вы без всяких колебаний оборвете его жизнь. Считайте меня сентиментальным, но я не верил, что отец может быть таким черствым.
Ван Эк уставился на Кювея… или на мальчика, который, как он думал, был Кювеем Юл-Бо. Каз наблюдал, как он ломает голову над фактом, что изо рта Кювея доносится голос Уайлена. Джеспер тоже смотрел на него с недоверием. Он услышит объяснение, когда Каз получит свои деньги.
– Невозможно, – выдохнул купец.
Должно было быть невозможным. Нина была в лучшем случае сносной «портнихой», но под влиянием юрды-парема… Ну, как Ван Эк однажды сказал: «Невозможное становится возможным». Перед ними стояла почти идеальная копия Кювея Юл-Бо, но у нее был голос Уайлена, его манеры и – хоть Каз видел страх и обиду в его золотистых глазах – его удивительная храбрость.
После битвы в джерхольмской гавани маленький купец подошел к Казу, чтобы предупредить, что его нельзя использовать в качестве рычага против отца. Лицо Уайлена залилось краской, и он с трудом рассказал о своем «недуге». Каз только пожал плечами. Некоторые рождались поэтами. Другие – фермерами. Третьи – богатыми купцами. Уайлен мог идеально нарисовать здание в разрезе. Он сделал сверло, которое резало стекло гришей, из куска ворот и осколков драгоценных камней. Ну и что, если он не умеет читать?
Бреккер думал, что мальчик возмутится и откажется от идеи получить внешность Кювея. Столь экстремальная трансформация без помощи парема была не по силам ни одному гришу.
– Возможно, это навсегда, – предупредил его Каз.
Уайлену было плевать.
– Мне нужно знать. Я хочу наконец-то выяснить, что отец думает обо мне на самом деле.
Теперь он знал.
Ван Эк продолжал пялиться на Уайлена, пытаясь найти хоть какой-нибудь намек на черты своего сына.
– Не может быть.
Уайлен встал рядом с Казом.
– Может, тебе стоит помолиться Гезену, чтобы он ниспослал тебе понимание, отец.
Парень был немного выше Кювея, его лицо – круглее. Но Каз видел их, стоящих плечом к плечу, и сходство было невероятным. Работа Нины, которую она сделала на корабле до того, как силы начали убывать, была почти безупречной.
Лицо Ван Эка исказилось от ярости.
– Ничтожество! – зашипел он на сына. – Я знал, что ты дурак, но что ты окажешься предателем?
– Дурак ждал бы смерти на корабле. Что же касается «предателя», то за последние пару минут ты называл меня и похуже.
– Только представьте, – сказал Каз. – Что, если настоящий Кювей Юл-Бо находился на корабле, который вы превратили в зубочистки?
Голос Ван Эка оставался спокойным, но его шея покраснела от злобы.
–
– Позвольте нам безопасно покинуть остров с нашими деньгами, и я с радостью расскажу вам.
– Тебе не выбраться отсюда, Бреккер. Твоей маленькой команде не по силам тягаться с моими гришами.
Каз пожал плечами.
– Убьете нас – и никогда не найдете Кювея.
Торговец задумался, а затем отошел.
