В доме мне было предложено подняться наверх в гостевую комнату. Туда же доставили таз с горячей водой, мыло и бритвенные принадлежности. Моя старая одежда аккуратно висела в шкафу. Я вымылся. Побрился и переоделся. Потом сел, зажав голову руками, мысли были не радостные и не позитивные.
Первое, мне нужно бежать. Просто уехать из этой страны, поселившись где-нибудь в милой европейской глуши. Писать стихи, собирать гербарии, пить по утрам свежее молоко, ни о чем не думать, все забыть и…
Я достал из своего старого пальто записную книжку отца. Пролистал желтые страницы, исписанные мелким, бисерным почерком. Посмотрел на подробную карту озера Байкал, в Сибири. Видимо, отец попросил кого-то нарисовать ее, сам он не был хорошим художником. Над самым большим островом были начертаны две буквы S. А может, это были и не буквы, а так, закорючки…
Над крышами домов плавно закатывалось холодное русское солнце. Я отложил записную книжку и, как никогда ранее, почувствовал жгучее желание вернуться в тихую, уютную Великобританию. Потом, вопреки всем законам здравого смысла, осторожно распахнул створки окна и спустился вниз по водосточной трубе. Мне срочно нужно было видеть Энни Челлендер! Она должна меня понять.
Адрес я помнил, деньги были. Поймал на улице скучающего извозчика и вскоре был на месте. Шотландцы у входа все так же несли свою службу. Я встал шагах в двадцати за углом, совершенно не представляя, что буду делать дальше.
Так прошел час или два, не знаю, может, больше? Просто когда наступила темнота и охранники ушли куда-то в свои караульные помещения, сзади меня кто-то слегка похлопал по плечу.
– А-а, это кто?
– Дед Пихто! – Могучие руки подняли меня под мышки, встряхнули и развернули.
– Как вы меня нашли?
– Да легко! А все почему, потому что мозгов у тебя, хлопчик, немного, – безжалостно добил старый казак, вжимая меня спиной в ограду. – Ты какого лешего от меня сбежал? Самый умный или храбрый до борзоты собачьей?! К врагу в дом идешь, к убийце отца своего, а как спину прикрыть и не думаешь?! Храни Господь Пал Палыча, добрейший души человек и друг верный, тебя за шиворот из тюрьмы каменной выволок!
– Я не хотел лишних хлопот…
– А потому второй раз в Петропавловку лезешь?! Ищешь, где голову сложить, так давай я те прямо тут шейку цыплячью набекрень сверну!
– Это только мое дело, – попытался оправдаться я. – Граф Воронцов поймет, он, в отличие от вас, знает, что такое честь благородного челове… уп?!
Папин денщик молча запечатал мне широкой ладонью и нос, и рот, вглядываясь куда-то вдаль. Я начал задыхаться…
– Стало быть, так, твое благородие, в саду двое. Оба в черном, идут осторожно, таятся, явно не свои. Забор одолеть сможешь али подкинуть?
Я из последних сил кивнул: смогу, не надо меня никуда подкидывать.
– Тады уж будь ласков, не шумни ненароком.
Он отпустил меня, взялся за металлические прутья ограды и одним невероятным движением взлетел наверх, четко поставив каблуки меж опасных зубцов. Потом прыгнул вперед, на прогнувшуюся под его весом яблоню, и бесшумно соскочил на землю. Отдышавшись, я попробовал последовать его примеру, пусть не так эффектно, но все же перебравшись на ту сторону.
– Удивительно, что собаки не лают, – прошептал я, вставая за спиной Матвея.
– Что ж удивительного, – тихо откликнулся он. – Предатель в доме, вот и псы под замком. Где, говоришь, комнатка той англицкой девицы?
– Окно на втором этаже.
– Откуль знаешь? Поди, уж и отметился?
– Не смейте даже думать о ней в таком тоне! – вспылил я. – Просто предполагаю. Это единственное окно, где горит свет. Возможно, бедняжка сидит там и молится о душе покойного батюшки…
Старый казак явно хотел что-то съязвить, но удержался и первым скользнул вперед. Я двинулся за ним, недоумевая, как такой крупный мужчина может двигаться столь бесшумно и незаметно.
Матвей шел по саду, как волк, чуть пригнувшись, зорко осматривая окрестности и ни разу не хрупнув даже случайным сучком под листьями. Я шел за ним, стараясь ставить ногу след в след, но все равно топотал, как ярмарочный медведь. А ведь я был лучшим спортсменом колледжа, я старался, а он… а я… это уже обидно, в конце концов!
Увы, сегодня мои душевные муки оказались мало кому интересны, и единственное, на что я нарвался, так это на пару раздраженных взглядов старого казака, когда слишком уж шумел. Впрочем, ни одним словом он этого не комментировал, мне все было понятно и так.
Осторожно обойдя спящий дом, мы заметили длинную лестницу, ведущую на второй этаж. Ее держал один из людей в черном платье, а второй уже взбирался на подоконник. Прежде чем я открыл рот, чтобы возмутиться таковым их поведением, папин денщик погрозил мне кулаком:
– Да помолчи уже, Христа ради. Чего орать-то, ночь на дворе, люди спят…
После чего метнулся к лестнице так быстро, что только ветром дунуло. Я думал, он сцепится с тем, что внизу, но драки не было. Старый казак просто
