Жалость? Долг? Неужели она думала, что это от чувства сострадания он мучился таким стояком? Или что только лишь долг заставлял его сердце чувствовать боль, когда он видел ее слезы? Она не понимала своей красоты, и тот факт, что она оставалась нетронутой до того, пока не произнесла вместе с ним брачные обеты, говорил о том, что до их встречи в ее жизни было что-то не так. В глубине души он понимал, что не должен так переживать об этом. И что делать, если в ее крови была тяга к предательству?
Но сейчас, когда желание текло по его позвоночнику, а эмоции затопили сердце, ничего из этого не имело значения.
- Жалость или долг – эти мысли никогда не приходили мне в голову, Оливия, — он вышел из нее, а затем еще раз глубоко проник внутрь.
С каждым проникновением он поглаживал ее клитор. Она задохнулась и стиснула пятками его бедра.
- Я, возможно, пытался использовать тебя вначале. Все изменилось, когда ты позвала меня, как свою пару. Судьба, магия, кисмет*, или то, во что ты веришь, соединило нас вместе. Ты моя.
После этих слов взгляд Оливии остановился на нем. В фиолетовой глубине ее взора отразился шок, смешанный со смущением и надеждой. Настороженность. Но тело ее уступало, принимая его все глубже, все сильнее сжимаясь вокруг его плоти. Когда в ушах раздался ее крик, в его груди что-то свернулось и взревело.
Ее удовольствие привело к его яростному освобождению. Все внутри него требовало, чтобы он заклеймил ее снова, еще больше укрепил связь между ними, которая была и так слишком сильна, чтобы бороться или отказываться от нее. Сделай ее своей половинкой на словах, в делах и в истине. Он сдался этому удовольствию, чувству потребности в ней и дал своей женщине все, что было внутри него, одним заключительным толчком. Раскаленный добела экстаз разливался по телу, и казалось, что это будет продолжаться вечно. Он наполнил ее своим семенем, свой потребностью, всем, кем он был.
На этот раз, после всего, что случилось, она не пролила ни слезинки. Маррок был благодарен. Слушать, как она плачет, было все равно, что лить кислотой на открытые раны в груди. Вместо этого она спокойно лежала в его руках. И в первый раз в жизни он почувствовал странное умиротворение, лежа рядом с женщиной, с которой так основательно занимался любовью. Она принадлежала ему. Опасно испытывать подобные чувства к той, кто должен помочь ему разрушить вековые чары. Как поступить, если это была еще одна магическая шутка: быть проклятым одной из Ле Фэй и допустить, чтобы другая разорвала его сердце на куски?
- Почему? — выдохнула она так тихо, что Маррок едва расслышал.
Чуть отклонившись, он посмотрел на ее лицо.
- Почему удерживаю тебя? Почему снова занимался с тобой любовью?
Измученный взгляд Оливии рвал его на части. Такой напуганный и смущенный.… Разве она не разделяла его ленивое блаженство? Его чувство правильности происходящего?
- Зачем пытаться убедить меня, что я важна? Мы нужны друг другу. Я должна быть с тобой, чтобы остаться в живых, а ты не можешь…
- Кончить без тебя? Да, но это – не единственная причина...
- Ты нуждаешься во мне, чтобы снять свое проклятие.
Ее покрасневшее лицо начало покрываться пятнами, вот-вот грозил пролиться свежий поток слез.
Но это было не все, что ему было необходимо от нее получить. Эта забота о ней была безрассудной. Тем не менее, он не мог оставить ее такой страдающей.
- Мы необходимы друг другу. Почему тебя это тревожит?
Отчаянно толкнувшись, она попыталась высвободиться из-под него. Маррок окружил ее собой, поставив локти вокруг ее головы и обездвижив пару, и, раздвигая ее ноги своими коленями, накрыл своим телом.
У него были некоторые подозрения по поводу ее прошлого. Настало время выяснить, насколько верны они были.
- Расскажи мне о своей матери, — попросил он нежно.
- Нет.
Она посмотрела на него так, как будто он сошел с ума.
- Тебе плевать.
- Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что я чувствую, Оливия. Я хочу знать. Пожалуйста.
- Хочешь, чтобы я обнажила перед тобой душу? Отлично.
На ее лице отразился гнев.
- Когда мне было семь, меня выбрали на главную роль в школьном спектакле. Мать всегда говорила мне, что лучше быть в середнячке, но я не хотела быть как все. Она любила театр. Я думала, что она будет гордиться, увидев меня на сцене. Я репетировала днями, отказавшись от перерывов на игры и телевизор.
После премьеры все матери подарили своим детям по розе и обняли их. Я очень надеялась… - Оливия сглотнула. - Она сказал мне, что я смотрелась
