щедрости решил вернуть нам, а на ее боку побрякивал легкий меч с изящной гардой. Залог того, что желающим покуситься на ее честь и достоинство придется несладко.
И лишь на Энрико вновь напала грусть. Он подолгу молчал, наверняка размышляя о своих упущенных возможностях, и даже удачное разрешение ситуации с отрядом Джаноса его, казалось, нисколько не радовало. Что ж, я уже советовал ему относиться ко всем проблемам философски, так что повторяться совершенно не желал. Этих проблем у нас впереди столько, что по завершении пути мы просто обязаны превратиться в мудрецов, переплюнув даже самых влиятельных мыслителей древности.
Когда Бобровый форт скрылся за деревьями, я отчетливо услышал, как множество топоров застучали по стволам молодых деревьев. Похоже, Джанос не собирался ждать до утра.
Глава 25
Знак судьбы
За те дни пути, что мы преодолели, покинув отряд Джаноса, нам встретилась лишь одна разоренная деревня. Причем сожгли ее две, а то и три недели назад. Хороший признак, учитывая сложившуюся ситуацию. Печальней было обстоятельство другое: в селениях, землю которых бандитские ноги еще не топтали, на нас смотрели с подозрением и настороженностью. Никто из нас не понимал парланского языка, и факт этот тоже играл свою отрицательную роль в нашем путешествии. Нет, мы не общались с крестьянами исключительно жестами, пытаясь прикупить себе пищу в дорогу. Людей, знающих славный нардарский язык, хватало, но отношение к нам менялось вмиг. Мы чужестранцы. Вооруженные, опасные. Торговцы без товара — такое оправдание не могло выручать нас часто, и понимание этого отравляло нашу жизнь, заставляло искать ночлег подальше от жилых домов и широких троп.
Не стоило недооценивать силу крестьянского гнева, ибо люди видели, что творят на их земле гости из других стран. А если не видели, то слышали, поскольку по мере нашего продвижения на северо-восток стали все чаще встречаться беженцы из мест, охваченных войной. Обычно они шли небольшими группами, везя за собой обозы с нехитрым скарбом. Я не сказал бы, что они выглядели чересчур измученными или нищими, но на лицах некоторых определенно читался страх. Естественно, мы спрашивали встречных, что происходит недалеко от столицы, что творится в окрестностях Кароса, но ответы их весьма разнились. Кто-то покидал деревни из-за недальновидности своих лордов, решивших в окружении неприятелей открыто поддерживать те или иные стороны конфликта. Если же захватить замок лорда и отправить упертого глупца на плаху у врагов не получалось, то в полной мере они отыгрывались на принадлежащих тому деревеньках. В таком случае жителям, над чьими головами нависла угроза феодальной немилости, действительно следовало как можно быстрее дать деру.
Кто-то бежал из городов, чувствуя, что скоро они станут ареной безжалостной битвы. Что придется либо держать оборону, либо принять смерть. А поскольку простой люд не слишком радуется перспективе скрестить с профессиональными воинами клинки, то понять беглецов можно. Мужчины вели за собой своих жен и детей и опасливо глядели на всех, кто имел при себе оружие. Они плохо представляли себе, как спастись от возможной атаки мародеров, да и конечная цель их странствия была не вполне ясной, но другого пути перед их глазами не было. Они бежали оттуда, куда двигались мы. Это, конечно, настораживало.
Кое-кто рассказывал и вовсе странные вещи. Небольшая группа из двенадцати человек — по-видимому, семья — бежала от своего лорда. Как поведал нам длиннобородый мужчина с культей вместо левой кисти, лорд этот продал душу какому-то демону и теперь наводит ужас на все свои владения. А, как известно, слухи расползаются быстро, так что теперь ужас проник и на соседние земли. Я, конечно, не спрашивал, каким образом благородный человек совершил столь греховный поступок, но личностью этого проклятого заинтересовался. Особенно когда узнал, что владения у него довольно крупные: не только родовой замок, но и небольшой городок на берегу Ариса. Городок с речным портом. Человек без души оказался влиятельным графом, имеющим тесные связи с захватившим власть советником прежнего короля. Этому графу принадлежат четыре боевых корабля в порту Берсены, так что порт у его собственных владений может также не пустовать. Бредовые рассказы про то, что он выпивает из людей жизнь, как ссохшийся упырь, что в услужении у него демонические прислужники, не произносящие ни слова, я пропустил мимо ушей. Знавал я вполне благодушного и гостеприимного феодала, который, когда обстановка вблизи его владений накалилась докрасна, повелел всех казненных вполне традиционным способом преступников, да и просто померших бродяг откопать, освежевать и развесить вдоль крупных дорог. Отсеченные головы тоже не пропадали: полуразложившиеся лица на пиках пугали путников до жути. Люди начали сторониться этих земель, а для пущей эффективности хитрый феодал распространил слух, что висящие тела — это пленные воины, посмевшие нарушить границу его владений. Таблички рядом с мертвыми говорили о том, что умерли несчастные через неделю пыток, а кожу с них сдирали тонкими лоскутами. «Так будет с каждым, кто посмеет угрожать этим землям», — заканчивалось предупреждение на деревянной доске. Каким бы сомнительным ни был подобный метод защиты, свою функцию он выполнил — желающих пограбить деревни кровожадного властителя не нашлось. Парланский граф мог поступить так же.
Однорукий крестьянин посетовал, что кисть ему отсек один из безмолвных прислужников графа. Даже не за провинность, а просто из желания
