дешифрования быстро повысились. Ежедневно расшифровывалось до 50 радиограмм. Было организовано дешифрование в Адельсберге, Виллахе, Боцене при армейских штабах. Во всяком случае, итальянцы своих приказов по радио не давали, подобно тому, как это делали русские. Итальянцы пользовались радио больше для административных целей. Однако можно было узнать силу войскового соединения, место расположения и часто можно было делать выводы об оперативных замыслах. Так, например, передвижения кавалерийских дивизий достоверно указывали на начало и конец крупных действий и давали возможность догадываться о направлении предстоящего наступления. Замена через каждые шесть недель «Cifrario seivizio» (служебный шифр), а также частая смена позывных [120] затрудняли нашу работу. В начале октября 1915 т. итальянцы начали применять так называемое «Cifrario tascabile». Здесь нашло применение одно из моих изобретений мирного времени.
С августа 1915 г. мы имели в распоряжении разведслужбы новое средство разведки: аппараты подслушивания телефонных разговоров противника. Первые испытания по улавливанию попадающих в землю электрических токов производил обер-лейтенант Иллнер в Плеккенпассе. К концу года хорошие результаты побудили установить станции на фронте 10-й армии, на большом и малом Пале и Фрейкофеле.
Так же, как в России и, на Балканах, разведывательная служба против Италии была верным помощником командования и быстро снабжала (c)го точными сведениями о группировке частей и подготовке противника к наступлениям. Дезинформация, распространявшаяся перед третьим сражением на Изонцо итальянским послам в Берне и во французской Швейцарии, о том, что итальянцы решили этот фронт вообще оттянуть назад, — не смогла нас запутать благодаря нашей хорошей осведомленности. О предстоящем возобновлении наступления на Изонцо наш военный атташе в Берне сообщил 12-го, а военный атташе в Софии — 15 сентября. Они ошиблись лишь в определении точной даты наступления: вместо 18 октября они указали более ранний срок. До конца этого месяца Кадорна приложил много усилий для облегчения положения сербов, на которых мы опять начали сильно нажимать. Как это часто нами наблюдалось, неудачи на фронте вели за собой обвинения в шпионаже совершенно невиновных людей.
К концу года, после четвертого сражения на Изонцо, итальянцы стояли на том же месте, откуда они начали свое наступление. По подсчетам разведывательного бюро, они потеряли 520000 человек из 1 765 000 обученных и 1 414 000 необученных людей, способных носить оружие и состоявших в списках в мае 1915 г. Из них 1 680000 были мобилизованы в войска и морской флот. Таким образом, для покрытия убыли после четырех сражений осталось вместе с призывом 1916 г. 1 300 000 человек.
Здесь мы тоже пытались посредством пропаганды воздействовать на боевой дух противника, причем снова нашли применение уже испытанные баллоны. Воздушные нападения и диверсионные акты против жизненных объектов в итальянском тылу, как, например, против величайшей в Европе гидростанции вблизи устья р. По у Кодигоро, или против электростанций, [121] не дали особых результатов, несмотря на хорошо и с большим знанием дела разработанные 8-м отделением военного министерства указания по этому вопросу.
Нас удивило до некоторой степени то, что итальянцы не применяли диверсий против наших каменных сооружений на железных дорогах и шоссе, несмотря на то, что при их постройке большей частью работали итальянцы, хорошо знавшие обстановку.
Мы не могли недооценивать ирредентизм, открыто руководимый из Италии. До тех пор сведения о нем были слишком недостаточны, чему особенно не приходится удивляться, так как наш посол в Риме в мирное время умышленно не ориентировался в вопросе ирредентистского движения, разумеется, для того, чтобы случайными замечаниями не расстраивать верного союзника. Однако мы уже знали, что городской голова Триеста был сильно скомпрометирован агитаторской деятельностью доктора Питакко, фактического руководителя городскими делами, сбежавшего совместно с 45 общественными представителями. Также сбежал городской голова Паренцо, доктор Туллио Сбиза. Городской голова Горицы Джиорджио Бомбиг был интернирован вместе с семьей. Заседатель исполнительного комитета Паренцо, доктор Салата, которого народная молва давно считала шпионом, пользовался величайшим доверием наших властей. После объявления войны он пробрался под предлогом продовольственных дел <в Рим и, конечно, обратно не вернулся, а принял участие в организации и руководстве ирреденты против нас. К нему присоединился потом и городской голова г. Фиуме доктор Риккардо Занелла, который был мобилизован и попал в плен к русским, откуда в середине 1916 г. прибыл в Италию.
Весьма чувствительным делалось распространение ирредентизма в лагерях военнопленных в России, чему много доказательств давала военная цензура.
Совещание, созванное 28 ноября 1915 г. министром внутренних дел для выработки мероприятий, по изучению и подавлению ирредентизма, решило, что весь собранный материал должен доставляться в министерство внутренних дел и разведывательное бюро для того, чтобы вовремя выявить общую картину связей бюро итальянских переселенцев (эмигрантов), благотворительных обществ (Опера Бономелли), школьных союзов, имевшихся разветвлений их в Австро-Венгрии, а также осветить руководство ими из Италии и связь с итальянским правительством. Хороший пример показала торгово-промышленная палата Каринтии, решившая в будущем взять [122] торговлю лесом в собственные руки и вытеснить итальянских подданных.
Венгерский премьер-министр, разумеется, охотно согласился на обмен сведениями об ирредентизме. Однако он полагал, что значение его преувеличено, отрицал существование единого организованного руководства. В заключение следовал неизбежный намек: «Однако я вынужден... особенно в отношении информации, идущей из хорватских источников, рекомендовать величайшую осторожность...».
Главное командование считало, что закончившийся 5 ноября 1915 г. процесс, с вынесением смертного приговора шпиону и государственному предателю Мрачигу, послужит доказательством, которое повлияет на изменение взглядов графа Тисса (венгерский премьер-министр). По показаниям преступника, под руководством депутата рейхсрата доктора Питакко и при поддержке учителя Анжело Сокки, в деталях был разработан план ослабления австро-венгерских сил и содействия переходу Триеста в руки итальянцев. Местом сбора ирредентистских шпионских организаций служило итальянское генеральное консульство в Триесте. Вместе с Питакко в Италию сбежал и доктор Арнольд Кучера, бывший австрийский агент, имевший связи с Мрачигом по линии снабжения поддельными паспортами. Оба они сделались информаторами итальянских газет, в которых писали невероятные вещи об ужасах австрийского господства.
Еще больше доказательств дал последующий период: поведение бургомистров в занятых итальянцами населенных пунктах — Градо, Монфальконе, Аквилея и Корменс; процесс против бургомистра Триеста Виктора Циппеля и руководителя тамошних ирредентов Антона Тамбози, председателя «Лега национале», обыски у епископа доктора Чэлестина Эндрихи, процесс против инспектора уездных школ в Роверето, откуда около 50 лиц бежало в Италию; необходимость переместить многочисленных государственных чиновников в южном Тироле и, наконец, обнаружение письма профессора Спицио Сигелли у доктора Педротти, написанного еще в 1912 г., которое устанавливало поддержку ирредентов со стороны итальянских подданных.
Результаты исследования контрразведка изложила в сочинении «Итальянская ирредента». Командование юго-западного фронта было озабочено вопросом — как удалить эту язву с государственного тела? В южном Тироле можно было обойтись без переименования итальянских населенных пунктов. Последнее можно было осуществить после удачного исхода войны, [123] как это в действительности и сделали итальянцы в больших размерах с немецкими, названиями населенных пунктов, запутав все существовавшие до сих пор географические понятия.
Глава 19. Занятие русской Польши
Ко времени обратного взятия Львова я должен был, к сожалению, оставаться в Вене, где 21 июля 1915 г. в суде ландверной дивизии начался процесс первой серии русин. В эту серию лиц, скомпрометированных брошюрой «Галиция будущего» и своевременно не успевших бежать в Россию, входили: депутат рейхсрата Марков, судебный советник Кириллович, русский писатель Дмитрий Янчевецкий, адвокаты Кирилл Черлунчакевич и Риттер, крестьянин Дьяков и слесарь Мулькиевич. После двухмесячного процесса всем обвиняемым был вынесен смертный приговор, замененный тюремным заключением. Янчевецкий уже в следующем году был обменен на увезенных русскими заместителя президента магистрата города Львова и подозреваемую в шпионаже г-жу Михалину Кирлин.
По делу второй серии привлеченных к ответственности русин (среди них несколько священников, адвокатов и пр.) суд в феврале 1917 т. вынес 16 смертных приговоров, которые, однако, не были приведены в исполнение.
К тому времени, когда я вернулся с марковского процесса в Тешен, давно уже были заняты Варшава, Брест-Литовск, — одним словом, захвачена вся Польша. Армейское главное командование готовилось использовать созданный Полесьем большой разрыв русского фронта для освобождения занятой еще русскими части Галиции и продолжать наступление до крепости Ровно. Радиослужба, авиация и агентура образцово вели общую работу и дали командованию полную ориентировку в группировках сил противника и в направлении их отхода. 23 августа были дешифрованы 52 радиограммы противника.
За наступающими войсками в направлении Брест-Литовска следовал майор Покорный со своей радиоразведкой. В этом направлении связь с действующей севернее Полесья группой Макензена поддерживал наш 12-й корпус. Остальные австро-венгерские корпуса направлялись на наш северный фланг. [124]
Сообщения о введении русскими нового шифра делали нецелесообразным перемещение радиослужбы до его раскрытия. Таким образом, аппарат радиослужбы прибыл во Львов лишь 11 сентября, с тем, чтобы выдвинуться и расположиться в Бродах. Сейчас же после занятия Ковеля разведывательное бюро выделило группу агентов для разведывания разрыва русского фронта.
Русские оттеснялись с одной позиции на другую тяжелыми боями, преимущественно охватом северного фланга. Когда южный фланг был оттеснен до Серета, русская ставка решила быстро перейти в контрнаступление этим флангом. Но на русских еще раз воздействовал наш северный охват, угрожавший Ровно Русские решили спасти положение и использовать свой 33-й корпус из резерва для непосредственной поддержки своего правого фланга. К последнему перебрасывались войска также из северного Полесья. Наше радиоподслушивание своевременно дало сведения о переброске 33-го корпуса, и можно было предполагать, что 13 сентября он перейдет в наступление. 33-й корпус нанес удар в наш левый фланг, и русские опять продвинулись до Стыри, но быстро отошли назад, когда обнаружилось наступление германской армии из-за Полесья во фланг русским. Русские решили увлечь за собой преследующего противника на свои прежние позиции с тем, чтобы потом ударить ему во фланг группой, подготовленной для этой цели в Полесье. Этот план разрушила наша радиослужба, разоблачившая русские намерения.
Начались трудные часы для нашего южного фланга, который необходимо было подкрепить одним из корпусов, предназначенных для Сербии. Другим корпусом подкреплялся северный фланг. В результате часть Восточной Галиции осталась в руках противника. Обе стороны перешли к позиционной войне по всему фронту. Аэрофотографирование установило неприятельские укрепления, которые были нанесены разведывательными пунктами совместно с военно- топографическими отделениями на генеральную карту-
Зимнее затишье давало себя чувствовать также и в разведслужбе. К счастью, разрыв русского фронта в Полесье давал возможность агентам проникать в тыл русского фронта и доставлять оттуда сведения. Русские также пользовались этим обстоятельством, и нужно было быть настороже, чтобы
