волкодлаком… не важно, главное, что не тронешь.
— Ее — да. А остальных… если я… я не имею права рисковать людьми. Жить среди них…
…бестолочь. И сам того не понимает, насколько бестолочь… а все папаша, чтоб его… и Велеслав, который вновь почуял близость княжеского титула.
…король…
…интересы королевства, которым князь-волкодлак не очень-то соответствует…
…и удобное всем решение… не убить, конечно, не за что Лихо убивать, напротив, вон медальку в зубы сунули за особые, так сказать, достижения. И уже действительно не до смеха.
Себастьян смахнул перо, обломанное, смятое, и спокойным тоном поинтересовался:
— То есть ты все еще собираешься отправиться в монастырь?
Лихо развел руками. Иного варианта не видит? Ничего. Себастьян ему сейчас нарисует иной вариант во всех красках.
— Ладно.
— Что? — Лихо надеялся, что его отговаривать станут, все ж таки монастырская жизнь его вовсе не привлекала.
— Иди, — миролюбиво повторил Себастьян. — И ни о чем не волнуйся. Я за Евдокией присмотрю. Я… я, наверное, сам на ней женюсь.
— Что?!
— Ну… просто я тут подумал, что в моем-то возрасте уже пора…
Лихо нахмурился. А Себастьян, отправив вслед за шляпой носок, невесть как оказавшийся в кресле — видать, панну Вильгельмину очень уж потрясли последние откровения «Охальника», — продолжил:
— А Евдокия — партия хорошая. Я, конечно, ненаследный князь, да титул ей особо не нужен… если будет нужен, думаю, пожалуют… Его высочество обещались милостью своей не оставить.
…правда, Себастьян очень надеялся, что обещание это так и останется обещанием. Куда спокойней ему бы жилось, когда б его высочество взяли и забыли о бедном познаньском акторе…
— Она же — девушка разумная. Характер хороший. Да и сама симпатична весьма… может, я ей даже изменять не стану.
Лихо стиснул кулаки.
— Опять же матушка ее, теща будущая, в Пресветлый лес отбывает, и, судя по всему, на вечное поселение, что не может не радовать. Теща в Пресветлом лесу — это очень существенный аргумент в пользу брака. Конечно, Евдокия сначала не согласится, но поймет, что лучше уж за меня выйти, чем старой девой век доживать… И не позволят ей старой девой… король так просто эти миллионы не выпустит, найдет им хозяина.
Братец молчал.
Нехорошо так молчал. Выразительно.
И Себастьян, осклабившись, продолжил:
— Поэтому, думаю, нам удастся договориться. Мы вообще, глобально говоря, общий язык нашли…
— А я?
— А что ты? Ты у нас в монастыре будешь. Молиться за наше здравие, благополучие и это… — Себастьян щелкнул пальцами, — многочадие… или как там выражаться принято?
— Молиться, значит?
— Со всем возможным рвением…
От вазы, которая полетела в голову, Себастьян увернулся. И ваза эта, врезавшись в стену, разлетелась на крупные осколки. Выплеснулась на пол вода, поплыли несчастные пионы, столь бережно хранимые панной Вильгельминой.
— Знаешь, дорогой братец, — Себастьян присел, скрываясь за спинкой кресла, — а смирения тебе недостает! Тренироваться надо!
— Я тебе хвост оторву!
— И гневливости избыток! Монахов видел? Им полагается быть скромными, отрешенными от дел мирских…
Лихо попробовал обойти кресло слева, но был остановлен щелчком хвоста по носу.
— Прекрати!
— Это ты прекрати дурью маяться, — сказал Себастьян, хвостом сгребая потрепанные пионы. — В монастыре и кормят хреново. Уверяю, тебе там не понравится. Ни одному здравомыслящему человеку не понравится в месте, где хреново кормят…
— Убедил.
Лихо оставил попытки обойти кресло и перемахнул его прыжком.
— Значит, женишься?
— Если ты и дальше будешь себя жалеть, то да. — Себастьян смотрел на братца снизу вверх, надеясь, что во взгляде его присутствует некая доля
