– Это называется «Винторез». Бесшумная снайперка. Толковая вещь, только с патронами напряженно. Против уродов лучше не придумаешь. Я им просто не даю подойти близко.
– К нам они сегодня подошли на бронетранспортере.
– Так это к вам, у вас хозяйство. Ранчо.
– Угу. Ребята именно так эту ферму и называют. Помешаны на Диком Западе. Слышала, как тебя окрестили? Джейн-Беда. Прямо в десятку попадание.
– Ладно, – сказала Женя с легкой усмешкой. – Не уходите от темы, капитан Дымов.
– Всего лишь капитан? – ехидно спросил Костя, появляясь из-за угла. – А наглеет, как полковник. Здравствуйте, милая барышня. Позвольте уронить к вашим прелестным ножкам…
– Как это – капитан? – изумился Гош.
– Капитан Знатоков, – произнесла Женя. – Ну?
– О-па! – воскликнул Костя. – Елки-палки! Так я же… Гошка! Я же тебя по ящику видел! «Брэйн-Ринг»! Конечно! Черт побери, а я все думаю – ну, где мы с тобой могли встречаться!
Гош сжал руками голову, чтобы она не взорвалась.
– Ты мне очень нравился, – донесся до него, будто сквозь вату, голос Жени. – Ты был после Белкина самый красивый. Ну, может, еще Поташов… Тоже ничего. А я играла два сезона в юниорском чемпионате. Во Дворце пионеров были московские розыгрыши, неужели не помнишь? Я даже тебя видела там. А с Белкиным мы фотографировались. И Петя Кулешов мне автограф давал…
Гош ходил кругами, глядя под ноги, и что-то мычал.
– Зоя нас тренировала, – не унималась Женя. – Помнишь Зою?
Гош поднял на Женю мутный взгляд.
– Все помню, – тихо сказал он. – Отлично помню. Мне тоже нравились эти игры. «ЧГК», «Брэйн», «Свояк»… Все их помню. Себя не помню. Там.
– Ты даже игры называешь, как Знаток! – напирала Женя. – Кто у тебя был в шестерке… Этот, как его… Бывший капитан. Любимов, вот! Ну, симпатичный такой, с длиннющими ресницами. Зоя, прелестная такая девчонка, кореянка наполовину. Как ты можешь ее не помнить, ты же все ее обнять норовил?
Гош смотрел на Женю с таким выражением лица, будто он сейчас ее убьет и съест. В голове у него со звонкими не то щелчками, не то шлепками, проскакивали яркие цветные картинки. Статичные кадры. Фотографии. В основном – с экрана телевизора. Картинки игр. Гош был готов то ли разрыдаться, то ли потерять сознание от натуги. Он мучительно пытался сопоставить проносящиеся перед внутренним взором кадры с воспоминаниями о бывшем себе, том, что остался в прошлой жизни. Пытался увидеть себя внутри этих кадров. И не мог. Вообще.
– А что я делал? – с трудом произнес он. – В смысле – кроме игры?
– Понятия не имею. – Женя сокрушенно покачала головой. – Работал, наверное. Или учился.
– Сколько мне было лет? Когда ты меня видела в последний раз?
– Ну-у… Двадцать пять или немного больше. Ты извини, меня ведь тоже срубает годах на тринадцати-четырнадцати.
– Где учатся в двадцать пять лет? Ничему я уже не учился. М-м… Нет. Не помню. Не мое это, понимаешь? Не мое…
– Твое, – заверил его Костя, присаживаясь на край скамьи. Женя тут же подтянула к себе винтовку. Не демонстративно, скорее по привычке.
Гош опять сжал голову руками и намотал вокруг стола еще несколько кругов.
– Очень даже твое, – сообщил Костя. – Я помню, ты выпендривался дальше некуда. Постоянно глазки строил в камеру.
– Быстро ты со стадом управился, – буркнул Гош в сторону Кости, чтобы хоть как-то его заткнуть. – Большой помог?
– Не… Там этот орудует… Христо Стоичков.
– Он вспомнил имя?! – На радостях Гош даже оторвался от своих горестных раздумий.
– Ты что, Стоичкова не знаешь? – На этот раз удивился Костя.
– Я в футболе ни бум-бум, – отрезал Гош.
– А еще Знаток! – упрекнула его Женя. – Даже я знаю, кто такой Стоичков.
– Он тоже знает, – усмехнулся Костя. – Вспомнил. Между прочим, я Костя. А вас как прикажете?
– Женя.
– Хо-хо! Джейн-Беда собственной персоной! Горжусь знакомством. От имени Регуляторов графства Линкольн позвольте вам…
– Действительно помешаны на Диком Западе, – фыркнула Женя. – Кретины.
– Виноват, мэм. Такие обстоятельства. Привычка-с. То, понимаете ли, индейцы наедут, то мексиканские разбойники. Сегодня вот банда Мерфи нагрянула, еле отбились. Кстати, сударыня, откуда такой роскошный жеребец? Чудо, а не зверь!
– Слушайте, вы… кентавры! – взмолился Гош. – Шли бы вы своими зверьми любоваться, а? Дайте подумать в тишине хоть минуту!
