– Кентавры, – заговорщически сообщила Женя на ухо Косте, – это люди такие с лошадиными головами!
– Нет, мэм, кентавры – это люди, которые пашут, как лошади! Позвольте быть вашим оруженосцем?
– Сочту за честь, милорд.
– Милорд? Х-м… Как-то не очень подходит для штата Нью-Мехико. Вашу ручку…
– А откуда в штате Нью-Мехико оруженосцы?
– Тоже верно. Гошка! Ты это… Не помрешь тут от душевного надрыва?
– Оставьте меня, – попросил Гош хрипло, усаживаясь прямо на траву. – Ради бога, оставьте.
– Цыгана тоже ломало, – обнадежил его Костя на прощание. – Ничего, отдышался. Гуртовал стадо, распевая народную болгарскую партизанскую. «Хей, Балкан ти роден наш». Заставлял меня учить текст. Особенно мне понравилось то место, где… Как же это? А! От Балкана слезнал с пушка във ръка! С пушка във ръка – каково? И чтобы непременно слезнал?! Самое обидное – все равно мужик не помнит ни фига.
– Брысь отсюда! – простонал Гош, заваливаясь на бок, но все-таки еще не падая. Он по-прежнему крепко сжимал руками виски. – Исчезни! У-у, свинарка и пастух…
– Это тебе-то снизили агрессию? – съязвила Женя. – Пойдемте, Костя. У меня к вам столько вопросов! Я, собственно, так и не поняла толком, что тут у вас творится…
Рассыпаясь в обоюдных любезностях, парочка исчезла за домом. В саду Гош неразборчиво бормотал и качался из стороны в сторону. Ему было плохо. Даже очень плохо. В голове крутился загадочный диалог. «Команда «Юго-Запад» просит разрешения оставить за столом одного игрока! – Хорошо. Кто остается? – Остается Георгий Дымов. – Пожалуйста. Внимание! Как вы знаете, согласно правилам, команда имеет право оставить за столом одного игрока. В этом случае для команды разыгрывается два очка. Итак! Если сейчас Георгий Дымов первым найдет правильный ответ, «Юго-Запад» выиграет этот бой. Внимание! «Юго-Запад», Москва, против команды Санкт-Петербурга. Георгий Дымов против Александра Друзя! Счет два-один в пользу команды Друзя…»
И тут очень знакомый голос негромко произнес совсем рядом:
– Я хотел бы попробовать, как работает кнопка.
Гош подскочил на месте, широко раскрыл глаза и принялся озираться в поисках того, кто это сказал.
Но рядом не оказалось никого.
Гош распахнул низенькое окошечко, перехватил ловчее вилы и принялся швырять на улицу навоз. Полку объездчиков сегодня убыло – Белый после давешнего удара шевелился с трудом. Ворочая комья дерьма пополам с соломой, Гош пытался сообразить – как это парни умудрялись до появления лишней пары рук выкраивать часок-другой под вечерние посиделки с групповой психотерапией и чтением вслух. Выходило, что никак – но они-таки сидели, разговаривали, читали…
– Давай инструмент, – сказал Цыган. – Тебя Сан Сеич зовет.
– Да тут еще кидать и кидать…
– Отдай! – Цыган отнял у Гоша вилы. – А что это у тебя, друг ситный, рожа красная? А?
– Так… Понервничал.
– Вспомнил что-нибудь?
– Ни фига. – Гош помотал головой, стараясь не смотреть Цыгану в глаза. – То есть вспомнил многое, но вот не могу с собой это соотнести. Так, веселые картинки. А меня – нет.
Цыган прислонил вилы к стене и неожиданно крепко обнял Гоша за плечи.
– Ты это… – пробурчал он Гошу в ухо. – Не переживай так, капитан. Я же вижу.
– Да я что… – ответил Гош, окончательно смутившись.
– Ну и молодец, – улыбнулся Цыган, устанавливая Гоша по возможности прямо и одобрительно хлопая по плечу. – И спасибо тебе. За меня. А сейчас – вали в дом.
– Не хочется, – признался Гош. – За тебя – пожалуйста, хотя я и не уверен, что все так уж хорошо получилось. А в дом мне совсем неохота.
– Со мной отлично вышло, – заверил его Цыган, надевая рукавицы. – А Сан Сеич, я так думаю, перед тобой извиняться будет. Так что шел бы ты! Домой.
– И чего с тобой отлично вышло?
– Да все! – ответил Цыган уклончиво, отправляя за окно порцию навоза. – Словами не опишешь. Масса туманных обрывков, но в целом ужасно интересно. Ох, и ревел же я, доложу тебе! Рожа была еще краснее, чем у некоторых. Кстати… То есть насчет обрывков. Ты учти – наша подружка Джейн кое-кому напрочь отшибла память. Захочу чего забыть – сразу к ней…
– То есть – напрочь? – изумился Гош.
– Сегодняшний день у мужика почти целиком вылетел. Если наезд тупых Белый еще в состоянии как-то смутно припомнить, то все, что дальше
