Женя мирно сидела на заборе, пыхтя сигаретой и любуясь на закат. Неподалеку пасся стреноженный Малыш. Гош бросил на жеребца короткий оценивающий взгляд и пришел к выводу, что имя ему подобрано с большим чувством юмора.
– Можно я тебе составлю компанию? – спросил Гош, прислоняясь к столбу и уже жалея, что не приволок с собой хотя бы ведро – присесть.
– Забирайся. – Девушка похлопала ладонью по перекладине.
– Не выдержит, – засомневался Гош. – Я уж постою. Ну, как самочувствие?
– Да ничего вроде. Сначала думала, разревусь на радостях, что наконец-то людей встретила. Но обошлось. Да и чему радоваться – вон какие у вас проблемы…
– Это точно, – кивнул Гош. – Проблем вагон и маленькая тележка. Все в расстроенных чувствах, каждый что-то вспоминает, работы невпроворот, а теперь еще и шизофреник Андрей Николаевич с огромной бандой тупых на нашу голову.
– Я помогу, – сказала Женя. – Чем могу. Если хотите, конечно.
– Спасибо. Хотим, наверное. Знать бы только, чего нам надо вообще. Уж точно не огневого контакта.
– Ты в Москву, как, не собираешься?
– С самого начала только в Москву и стремлюсь. Там же мои воспоминания. Документы хотя бы откопать, фотографии. Ты не поверишь, я все еще с собственным именем до конца не смирился. Не по душе – и хоть ты тресни!
– Хочешь, я буду тебя звать Капитан? – предложила Женя.
– Да я недолго был капитаном, – усмехнулся Гош.
– Ничего себе «недолго»!
– Совсем недолго. Первое, что вспомнил – как я на «Брэйне» остаюсь за столом один и прошу разрешения попробовать кнопку. Зачем капитану пробовать кнопку? Он и так на нее жмет всю дорогу.
– А ты на «Брэйне» капитанил всего один сезон. Ты уже потом всерьез рулить начал, на фестивалях и в московском чемпионате.
– Слушай, давай забудем, – попросил Гош. – Конечно, игры – яркая страница моей биографии. Только не хочу, чтобы она заслоняла все остальные. А если мне каждый день напоминать, что я Знаток… Мало хорошего из этого получится.
– Да как прикажешь, – легко согласилась Женя. – Я, собственно, хотела тебе сказать… Ты не обижайся, ладно? Нечего тебе в Москве делать.
– Как это – нечего?!
– Убьют тебя, – объяснила Женя просто и доходчиво.
– В прошлом году не убили, в этом точно не убьют.
– Вот в этом как раз и убьют. Там, похоже, свой Андрей Николаевич завелся. Московские уроды теперь организованная сила. Я ранней весной пыталась домой заглянуть, еле ноги унесла.
– Патрули?
– К сожалению. Так-то в город просочиться можно, особенно если пешком. Но не дай бог заметят. Сразу охоту устроят, не убежишь. Хорошо, я конная была. И то – видишь у Малыша шрамы на правой задней?
– Не-а. Далеко.
– Две по касательной, а одна глубоко засела. Не будь он такой сильный…
– Да уж, тот еще мастодонт. Откуда?
– С самого начала. Я же проснулась на конюшне. В смысле – на «конюшне», на конно-спортивном комплексе. Знаешь?
– Не то слово! – оживился Гош. – Да ты что! Я же местный! Тамошний! С Херсонской.
– Ух ты! Земляк! А откуда именно?
– Номеров не помню, но визуально найду. Знаешь, такой четырнадцатиэтажный дом на перекрестке?
– Ну… Приблизительно.
– Голову дам на отсечение, что детство мое там прошло.
– Хорошо бы. А я с Керченской. Два шага.
– Ну, вернемся, будем в гости ходить!
– Нет, – вздохнула Женя. – Не вернемся мы. Ты хоть представляешь себе, что они там едят?
– Там консервов надолго хватит, – не согласился Гош. – А если они вспомнят про запасы на случай войны и найдут эти подземные склады… Кстати, сколько москвичей сейчас? Несколько тысяч, вряд ли больше. Понятия не имею, как они держат такой огромный город.
– А они и не держат его, Гоша. Они по нему катаются. И стреляют во все, что шевелится. И если вместо кошек и собак попадается незнакомый человек, это же праздник для них, как ты не понимаешь?!
– Насыпь Кольцевой дороги не такая уж страшная. Наверняка есть куча мест, куда на танке заехать – раз плюнуть, – кровожадно сообщил Гош. – И передавить всех этих стрелков к едрене матери.
