– Мюллеру?!
– Борману!!! Миллеру. Позируя художнику Миллеру, он сказал: «Я совершил в этой жизни немало славного, и никого не сделал несчастным. Не подписал ни одного смертного приговора. Бывал мал, бывал велик». Ну? Время.
– Ребята! – воскликнул Рогалик, патетически воздевая руки к небу. – Ребята! Да это же Зигмунд Фрейд!
У Зойки сделалось такое лицо, будто ее вот-вот стошнит. Любимов заржал. Ирина закатила глаза. И только Лешечка блаженно улыбался.
– Так, – сказал Гош. – Отставить разминку. Пошли-ка, друзья мои, в тенек. Знатоки!
– Ничего, – повторил Любимов, вставая. – Оклемаются.
– Так кто же это был все-таки? – спросила Зойка.
– Тебе сказали – Борман.
– Это был Потемкин, – уверенно заявил Гош.
– Точно Потемкин? – строго переспросила Ирина, заглядывая в ответ.
– Или Суворов. Хотя сомнительно.
– Гошка, это был Суворов.
– Обидно. Не взяли.
Позади Лешечка и Рогалик, хихикая, поддерживали один другого.
– Господи! – простонала Ирина. – Там же в вестибюле карась! Они давно грозились его поймать…
Слава богу, знаменитый Карась из Дворца пионеров (чудовищно разжиревшая оранжевая рыба, в молодые годы бывшая золотой) куда-то спрятался, и на дне бассейна красовались только груды ветхозаветных медяков. Любимов увел ребят умываться холодной водичкой, а оставшаяся половина команды вошла в шумный зал, уселась за один из столиков и принялась рвать на куски бумажки для ответов. Вокруг галдело больше двадцати московских команд, и к Зойке тут же начали подходить здороваться мужики. Гош, как всегда, пытался их сосчитать, но потом ему надоело. Любимов привел умытых «подготовленных». Выглядели они уже получше, но, увы, только выглядели. Ирина показала Любимову кулак.
Они сыграли три тура по двенадцать раундов, и сыграли даже неплохо. Правда, Лешечка после каждого «взятого» вопроса с громким хаканьем бил себя по сгибу руки, демонстрируя залу высоко поднятый средний палец. А Рогалик строго через два вопроса на третий орал в полный голос: «Ребята! Да это же Зигмунд Фрейд!» Лешечку быстро уговорили не махать руками. Рогалик не успокаивался. Кончилось тем, что после очередного выкрика Гош сказал ему: «Заткнись, урод!» Рогалик так удивился, что немедленно замолчал и вообще избегал подавать реплики до конца игры.
Гош сольно «взял» пять вопросов, два – по афоризмам Ларошфуко, два – из братьев Стругацких, и еще один – про антиквара по имени Рассел Нэш, которого ФБР заподозрило, что он не тот, за кого себя выдает. На самом деле антиквара звали Коннор Маклауд. Любимов «взял» семь вопросов, девчонки – по три, и еще пять верных ответов нашлось коллегиально. Остальное, что называется, «слили»: вопросы были на удивление легкие, но команда решительно не могла напрягаться. Лешечка и Рогалик под конец игры слегка оклемались и, мучительно переживая свою умственную дисфункцию, старались не мешать. Но что-то уже пошло боком, и шестерка отчаянно зевала прямо за столом.
В итоге они зависли в районе с девятого по шестое место – результат неплохой, но отнюдь не блестящий. Вышли из Дворца, уселись на давешнюю трибуну, закурили и принялись решать, как жить дальше.
– Любимов, где ты купил эту отраву? – спросила Ирина, внимательно присматриваясь к Рогалику. Тот дрых сидя.
– В магазине. – Любимов оглянулся на Рогалика и зевнул. – Ну, поехали ко мне?
– Я – нет, – сказала Зойка.
– Зоенька, ну что ты злишься? Плохо отыграли? Ничего, в следующий раз…
– Плохо отыграли, – кивнул Гош. – Я кольцо обручальное дома забыл. Снял, наверное, прежде, чем бриться. А потом в спешке забыл. То-то чувствую – я будто голый. Идиот!
– Мы плохо отыграли потому, что ты забыл кольцо? – ехидно поинтересовался Любимов.
– Я плохо себя чувствовал, потому что забыл кольцо. – Гош двинул плечом, чтобы падающему на него Рогалику было удобнее спать.
– Гошка, ты видел когда-нибудь влюбленного пингвина?.. – спросил Любимов. – Тогда посмотри в зеркало.
– Тьфу! Почему именно пингвина?
– Выражение такое. Ладно, не сердись. Это нормально. Со всеми бывает. Со мной тоже было, первые года два.
– Дурак ты, Любимов, и ничего не понимаешь! – сообщила Ирина.
– Как скажете. Ребята, поехали, а? Пока и я не заснул.
– Точно в этой бутылке какая-то отрава была. Смотрите! Леха! Хватит спать! Очнись! Любимов, гад, угробил двух игроков!
– Иришка, я же не нарочно!
– А еще капитан!
– Да моя шестерка никогда трезвой не играла! Ты сама капитан, не знаешь, что ли? Кто играет трезвый?
