к стационару, но…
Я быстро вызвал поиск, нашел обоих. Бухарик — социк, на судебном договоре. «Спортсмен»… Я еще раз посмотрел на него, почти не удивляясь. Ну примерно таким его и представлял, только одет не так мрачно. Ладно, что там на них накатали? Должно быть что-то вроде «недостаточной социальной активности», не больше…
Пока я искал в куче слов те, что относятся к интересующим меня людям, капитан обернулся к охраннику:
— Дмитрий, да? Вы там присутствовали, как я вижу, так что давайте я и ваши показания возьму? На всякий случай? Отчетность, знаете ли.
Эсбэшник замер, видимо советуясь с координатором, потом кивнул и милиционер тут же подсунул ему бланки.
Так, сигнал, усиленный наряд по форме… ну да, сотрудничают они с нашими. Хм, плохо, в спешке кого-то сбили из расходившихся митингующих, потому и милицейская машина была одна, «усиленный» — это два экипажа. А нет, оказывается, машины пытались задержать, туда сбитым и дорога. Прибыли, применены спецсредства, оказано сопротивление… эй, стоп.
«Пятеро задержанных оказывали сопротивление».
Пятеро?!
— Дмитрий. Ничего не подписывайте пока что.
— Но Виталий Олегович, здесь же…
— Дмитрий, здесь неточность, и надо выяснить причины возникновения.
— Да нет, все так и…
— Выполнять.
— Есть! — В голосе эсбэшника звучало недоумение.
— Господин капитан.
— Слушаю, Виталий? Что-то не так?
— Да. Здесь неверные данные. Эти двое, — я кивнул, — указаны как участники нападения. Хотя их сюда привезли как свидетелей.
Капитан пожал плечами и улыбнулся:
— Ну обычная процедура. К участникам массовых мероприятий — повышенные требования. То, что они не вмешались, — заслуга вовремя прибывшего патруля, слова одного из них однозначны, так ведь? Они явно сочувствовали правонарушителям, было бы разумно…
Я перебил:
— Насчет повышенных требований — в санкционированном митинге участвовал только один. И он… так, есть. Вот — вызвал соседа, чтобы тот сопроводил его до общежития, как и рекомендуется в таких случаях. — Записи контактов всех участников конфликта были, как и положено, уже в файле. — Так что непонятно, как эти двое проходивших мимо, — я выделил, — граждан внезапно оказались в списке нападавших?
Милиционер посмотрел на охранника, потом на меня и слегка понизил голос:
— Ну скажу не под запись — Андрей Дмитриевич попросил внимательнее отнестись к делу. Вашу запись я смотрел, суду все ясно, как говорится. Социк и сам собирался напасть, реплики слышны ясно, а второй… Вы, я, Дмитрий — любой нормальный человек на его месте вмешался бы. Так что лагерь по ним всем пятерым рыдает, ну согласитесь?
Краем глаза я заметил, что эсбэшник кивнул. Дело действительно ясное, но вот в данном случае…
— Что делает в милиции человек, который не хочет соблюдать закон, так откровенно подтасовывая факты?
Капитан улыбаться перестал:
— Работает. И неплохо.
— Скажите, господин Нелидов, вы в самом деле считаете, что привлечение к ответственности невиновных и утаивание части материалов, имеющих значение при вынесении решения суда, — это ваша работа?
— Виталий, я могу…
— Если я приведу полную запись в деле, дополнив собственными показаниями, что вы сможете им инкриминировать?
Он вздохнул с сожалением:
— Ничего.
— Если я заявлю в суд, согласно… — Я процитировал, высветив в очках, статьи кодекса. — То каким будет решение?
— Не в мою пользу, скорее всего. — Теперь в его голосе звучала усталая печаль. Мол, чего тебе надо, богатенький мальчик, которого мы сегодня из передряги вытащили?
— Тогда скажите, почему я не должен подавать жалобу на вас? Не как внук Артура Князева, а как полноправный гражданин своей страны, наблюдающий беззаконие?
Мы бодались взглядами секунд пятнадцать, потом он отвел свой, молча протянул руку к регистратору. Спустя минуту документы были исправлены, теперь нападающих значилось трое, очевидцев (не свидетелей) двое. И приложена полная версия записи с моих очков.
