будут подешеветь. Поэтому не кажется ли тебе, уважаемый Иегуда, что два дирхема за куницу – это многовато?
– А если Бог обернет к русам радостное лицо свое, желая наказать греков, и отдаст победу идолопоклонникам – тогда Ингер и Роман заключат договор, выгодный русам, куницы и бобры хлынут на рынки Кустантины, а здесь их никто не увидит еще тридцать лет! Разумно было бы сделать запас товара, тебе так не кажется, уважаемый Эсав?
Вести о войне себя ждать не заставили. Но оказались не такими, как ожидалось.
Однажды утром город загудел. Войско Романа, выйдя из Херсона, обложило Каршу! Греческие войска и хеландии окружили крепость на том берегу пролива с суши и моря! Ребе Хашмонай получил об этом точное донесение и просьбу о помощи.
На городских рынках поднялся переполох. Торговцы сворачивали дела, навьючивали верблюдов и спешно уезжали на восток, прочь от моря и опасности. Ребе Хашмонай – тудун, наместник кагана в городе и военачальник – поднял свое войско и приказал готовиться к выступлению. В тот же день к нему позвали Иегуду и его двоих товарищей.
– Вы видели военные приготовления, когда шли мимо берегов Таврии? – спросил их тудун.
Был Хашмонай уже порядком стар – пожалуй, ему шел седьмой десяток, но при виде него думалось невольно: вот ведь железный старик! Годы согнули его спину и сделали меньше ростом, кожа плотно обтянула худощавое лицо, но серо-стальная седина усов и бороды, твердый взгляд запавших глаз из-под угольно-черных густых бровей давали понять, что дух его тверже железа и не даст телу разболтаться.
– Мы видели, но полагали, что грекам известно о замыслах русов напасть на них, – скрывая ужас, отвечал Иегуда. Ему казалось, что он, как подданный князя русов, сейчас будет призван к ответу за дела язычников. – Как жив Господь, Всесильный наш…
– Рассказывайте, что вы знаете о приготовлениях Ингера! – прервал его Хашмонай. – Сколько у него людей, хорошо ли они выучены, чем вооружены? Кто возглавляет их?
Голос его от старости стал высоким и даже немного визгливым, но в нем по-прежнему звучала твердая властность.
Купцы переглянулись и не сразу собрались с мыслями для ответа. Впервые у них мелькнула догадка: а случайно ли их сопровождал сюда сводный брат самой княгини? Но только упомянуть о том, кем является их начальник охраны, означало сунуть голову в петлю. Поэтому, через слово призывая Бога, они пересказали то, что им было известно: о возвращении Асмунда из Константинополя с неудачей, о гневе Ингвара, о его желании силой заставить греков заключить выгодный договор.
Хашмонай слушал, временами впиваясь в купцов испытующим взглядом. Приехавшие из Киева, подданные Ингвара, они могли оказаться разведчиками. Но способны ли сыны Израиля предать единоверцев ради идолопоклонников, тем более что и Рафаил бен Авшалом, уважаемый человек, ручался за них?
– И вам ничего не известно о сговоре между русами и греками?
– Но как это возможно? – Иегуда развел дрожащими руками. – Весь Киев говорил, как разгневан был князь, когда приехали назад его послы и пересказали, какой дурной прием им оказал Стефан, сын Романа, как бранил их и оскорблял прямо на обеде, за столом! Все слышали о тех речах: что, дескать, русы обжоры и пьяницы, а князь их отнял власть у родича силой, и потому он не законный правитель, а просто разбойник!
– Я знаю об этих речах, – обронил Хашмонай. – На том обеде присутствовали послы ясов и сами слышали Стефанову брань. Говорили даже, русский посол едва не полез в драку – он был еще очень молод…
– Это брат самой княгини – конечно, он был оскорблен таким обращением. Поэтому Ингер вручил ему руководство войском, которое и послал для мести грекам!
Упоминать о жене, которую Асмунд был вынужден уступить брату, Иегуда посчитал неразумным. В самом деле, что значит какая-то женщина в раздоре держав?
– Возможно, русы еще ударят в спину грекам, пока те увели войско из Херсона в Каршу, – робко заикнулся Ханука, но поклонился, извиняясь, ибо судить о таких вещах было не его ума делом.
Однако Хашмонай отпустил их, больше ничего не сказав. Лишь упомянул, что в его отсутствие Самкрай будет нуждаться в защите каждого, кто сам укрывается со своим имуществом за его стенами.
Несколько дней войско тудуна готовилось к выходу. За это время его люди поднимали городское ополчение: всех ремесленников, купцов и особенно купеческие дружины. Из них собирали отряды, которым предстояло оборонять городские стены, если возникнет в том нужда. Ребе Хашмонай еще при себе приказал собрать телеги и завалить ими Мытные ворота.
Но вот Хашмонай погрузил свое войско на взятые у торговцев лодьи и увез на северо-запад – к Карше, запиравшей пролив с западной стороны, перед выходом в Меотийское море. За старшего в городе он оставил своего молодого родича, Элеазара.
Еще несколько дней Самкрай жил в тревоге, но без происшествий. А потом однажды в полдень снова поднялся переполох: за проливом показались многочисленные паруса. К стенам подошло войско русов…
Глава 13
Над Самкраем висел запах дыма. Пылали две деревни, еще две погибли ночью и теперь чернели обгорелыми глинобитными стенами под пеплом
