– Это я, Иегуда! – по-славянски ответил ей голос, приглушенный толстыми досками. – Госпожа, открой, у меня важное известие! Это касается твоего мужа!
У Пестрянки упало сердце. Она знала, что ее так или иначе будут принуждать открыть, но не могла прогнать невольного испуга: а вдруг это правда? Вдруг Элеазар начал с Хельги…
Она еще раз махнула рукой служанке, чтобы та получше спряталась за оставшимися мешками, и решительно подняла засов.
Двустворчатая дверь распахнулась, в помещение разом ворвались с десяток человек. Все это были хазары, незнакомые Пестрянке. Прижавшись спиной к стене, она молча смотрела, как ее окружают.
– Пойдем с нами, госпожа! – Между незнакомцами пролез Иегуда, Пестрянка узнала его пышную седую бороду с черными прядками по сторонам. – Это для твоей же безопасности!
– Что с моим мужем?
– С ним тоже все будет хорошо, если ты пойдешь с нами.
– Кто эти люди?
– Это люди Элеазара. Они все равно не понимают ни по-славянски, ни по-русски, так что не задавай им вопросов.
– Но тебе я могу задать вопросы! Что происходит? Что это значит? Зачем вы врываетесь ко мне, пока мужа нет… Ты так и не сказал – что с моим мужем?
–
– Участь? Какая еще участь?
Двое хазар, стоявших ближе, знаком предложили Пестрянке идти за ними.
– Уберите руки! – Она дернула плечом. – Скажи им, чтобы не смели меня трогать! Что вы от меня хотите?
– Мы просто отведем тебя в дом Элеазара, и там он поговорит с тобой.
– О чем мне говорить с тудуном? Я хочу увидеть моего мужа!
– Думаю, он скоро придет туда. Ты его увидишь.
Двое хазар, не понимая их беседы, вновь попытались взять Пестрянку за руки. Она отстранилась и шагнула к выходу.
Хазары и женщина ушли, Иегуда закрыл за ними дверь. Когда все стихло, мешки зашевелились и из-под них вылез невысокий, щуплый хирдман по имени Тови.
– Эй! Ивка! – окликнул он. Потом встал и сбросил мешки, за которыми пряталась служанка. – Беги!
– Они ушли?
– Беги на стена! Говори Хельги: твоя фру увел.
Не слишком хорошо владевший славянским языком, Тови вытащил служанку из-за мешков и подтолкнул к двери. Та навалилась на створку… раз, другой…
– Что такое? – Тови подошел и тоже надавил на дверь. И выбранился: – Троллева мать! Они нас заперли!
Однако сидеть взаперти Тови и служанке долго не пришлось: вернулся Раннульв со своим отрядом. Им и впрямь пришлось задержаться, поскольку Игезбай Медник со своей дружиной, кому полагалось их сменить, по неизвестной причине не явился вовремя. После этого Ивка побежала следом за Хельги не одна, как предполагалось, а с самим Раннульвом и тремя хирдманами. Пробившись через заполненные людьми улицы, они добрались до стены и поднялись на боевой ход, где выстроились цепью воины городского ополчения: греки, хазары и русы.
Эта была та часть стены, что выходила на море и пристань с восточной стороны. Внизу виднелся зеленовато-голубой простор Боспора Киммерийского, а в гавани – десятки русских лодий с убранными веслами и свернутыми парусами. Сверху было видно, что часть из них уже заполнена добычей из окрестностей: мешками, бочонками. Блестела на солнце медная посуда.
– Госпожа! Госпожу какие-то люди увели! – закричала Ивка, увидев наконец Хельги. – Ворвались к нам… Егуда с ними… Хазары… увели, сказали, к самому набольшему!
Еще по пути к дому Элеазара Хельги видел, что молодой заместитель тудуна ожидает неприятностей. На площади русов встретил хазарский отряд с мечами и щитами, готовый к бою – лучшие в городе воины, дружина самого Элеазара. Но с Хельги было всего три человека – Бёрге, Торбен и Хавлиди. Поэтому до порога дома русов пропустили беспрепятственно, хотя по лицам хазар Хельги читал, как епископ по книге: ждали именно их.
Перед каменными плитами порога их встретил сам Шмуэль-тархан, старший над дружиной Элеазара: крупный, тяжеловесный мужчина лет пятидесяти, со смуглым, круглым, скуластым степняцким лицом, украшенным жидкими усиками и такой же бородкой. Со дня начала осады Хельги уже не раз с ним встречался. Сейчас хазарин был без оружия, лишь с однолезвийным мечом у пояса, но по бокам его стояли несколько человек в полном вооружении. И при них Иегуда. Когда Хельги приблизился, щиты приподнялись, из-за них выразительно выглянули жала мечей.