– Мне сказали, что мою жену увели люди Элеазара, – Хельги остановился перед Шмуэль-тарханом. – Я хочу говорить с ним. По какому праву он похищает свободную замужнюю женщину?
Иегуда перевел его слова хазарину.
– Оружие оставьте, – Шмуэль-тархан кивнул на своих людей.
– Почему?
– Чтобы не вышло какой потасовки в доме тудуна. Вас же всего четверо – это благоразумно с твоей стороны, – так что оружие вам и не сильно поможет в этом деле.
Хельги кивнул и снял перевязь с мечом. Его люди отдали топоры, и Шмуэль повел их внутрь.
Богатый дом, целиком сложенный из беловатого ракушечника и покрытый не соломой или морской травой, а плоской глиняной черепицей, состоял из нескольких частей: по сторонам помещения для челяди, жилые покои для женщин, а в середине – самый просторный покой, богато убранный коврами и медными светильниками. Там русов ожидал Элеазар, здесь же сидели с десяток городских старшин, в том числе и Рафаил. Лица были разными: скуластые степняцкие, носатые греческие, узкоглазые хазарские, более красивые – аланов и касогов. Пестрели шелковой отделкой богатые греческие кафтаны – с мелкими пуговками посередине, и хазарские – с прямым запАхом.
Хельги вошел один: троих его спутников задержали у входа. При нем не было даже поясного ножа, однако стражи возле сиденья тудуна выставили щиты, а другие нацелили на него копья и даже луки.
Элеазар был одет в кафтан целиком из шелка – желтый, с зелеными крылатыми птицами; шапка его тоже напоминала шлем из красного узорного шелка. Сидя, он опирался на однолезвийный меч в богато отделанных серебром и самоцветами ножнах. Нынешнему тудуну было не более двадцати пяти лет; это был стройный, весьма красивый человек с тонкими чертами лица и довольно светлой кожей. Даже глаза у него были не карие, как у большинства соплеменников, а серо-голубые. Видимо, он принадлежал к той части хазарской знати, которая на протяжении поколений брала в жены самых красивых пленниц – славянок, гречанок, аланок, – и в конце концов начала походить на них и внешностью.
– Здравствуй, Элеазар! – Хельги с презрением оглядел клинки и наконечники, нацеленные на него со всех сторон, и протянул к тудуну пустые ладони. – Почему ты встречаешь меня как врага, как будто это я силой захватил и увел из дома твою жену! Мои люди сказали, что моя жена – у тебя. Что это значит?
– До меня дошла весть, что твоя жена ранее была женой того военачальника, который сейчас осаждает Самкрай. Это правда?
Элеазар пристально взглянул на стоявшего перед ним рослого идолопоклонника. Не зная закона Божьего, они навлекают беды на себя, а с тем и на других. Верно было сказано: горе злодею, горе и соседу его! Элеазар сердился на Хельги, из-за распутства которого весь город подвергся такой опасности, но старался этого не показать. Все-таки под началом руса шесть десятков хорошо вооруженных, опытных в сражении бойцов; очень полезно иметь их на своей стороне, но будет беда, если страже тудуна придется драться с ними внутри переполненного города. Драка приведет к всеобщему смятению, давке, а к тому же уменьшит число защитников, возможно, и на сотню человек. И сама по себе может послужить для врага поводом к приступу. Элеазар стремился избежать этого, потому не менее самого Хельги желал, чтобы тот вернулся к своим людям живым и невредимым. И по возможности – не став из союзника врагом.
– Это правда, – подтвердил Хельги. – Я не похитил ее, она передана мне с согласия родни. Этот человек не имеет на нее никаких прав. А вот ты, господин, совершил похищение свободной замужней женщины. Ты оскорбил меня, а ведь я был готов с моими людьми сражаться за тебя! Неужели именно сейчас, когда у ворот стоит наш общий враг, тебе понадобилась чужая жена! Или у тебя нет своей? А я ведь слышал, что поклонники вашего бога стараются не причинять незаслуженного зла другим людям! Неужели ваши законы не охраняют приезжих от таких случаев?
– Законы… – проворчал Элеазар. Этот идолопоклонник еще будет учить его законам! – У войны свои законы! По твоей вине это войско явилось сюда и напало на нас, вместо того чтобы напасть на греков и тем предотвратить их набег на Каршу! Теперь этот Асмуси требует двадцать тысяч динаров – Всесильный Бог, откуда мы возьмем ему такие деньги! Он думает, мы тут чеканим золотые из морского песка? Мы не можем собрать даже и половину! И чтобы он не погубил невинных людей, лучше отдать ему то, за чем он сюда явился.
– Ты хочешь выдать мою жену Асмунду? – Хельги в негодовании шагнул вперед.
Острия копий почти уперлись в его грудь, прикрытую только льняной сорочкой и льняным же хазарским кафтаном, но он будто не заметил.
– Да! Сегодня же она будет выведена за ворота и передана, с условием, что русы снимут осаду и уйдут. Тем самым мы сохраним жизнь людей в городе, и твою в том числе. Не будь глупцом и не теряй жизнь заранее. У нас втрое больше людей. Вздумай драться – и погибнешь прямо сейчас. Но если ты проявишь благоразумие и останешься в живых, то потом сможешь отыскать себе другую жену, не хуже.
– Даже трех жен! – добавил Раби Булгарин.
– Но, чтобы ты не счел меня грабителем, я готов возместить тебе потерю прямо сейчас, – продолжал Элеазар. – Я дам тебе трех молодых рабынь взамен этой женщины.
Он сделал знак, стража у стены расступилась. Раздался легкий звон стекла и меди: поднялись на ноги три молодые женщины, сидевшие до того на полу на кошме. Смуглокожие, чернобровые, на взгляд Хельги, они были не так уж красивы, а одна носатым лицом с грубыми чертами и вовсе напоминала ворону.
