– Ты мне запрещаешь пойти к моей сестре?
– И со двора выходить!
– Со двора выходить? И это когда здесь, в Киеве, мой дядя, брат, родичи? – От изумления Эльга поначалу даже забыла рассердиться. – Ты с ума сошел? Чем ты это объяснишь, в чем я провинилась? Ингвар, тебя что, Свенельдич головой о стену приложил? Или это он тебе насоветовал, чтобы я не могла видеться с родней и тебе не пришлось отдавать им Деревлянь и вообще ничего? Но хотя бы Ута может ко мне прийти? Может хоть она мне объяснить, что происходит и что за тролль вас укусил?
– Нет! – разом выдохнули оба.
– Да что все это значит! – Теперь Эльгу душила ярость, не дававшая пролиться слезам. – Вы что, взбесились! – Она швырнула рушник в Мистину, и тот поймал его перед своим лицом. – Как вы смеете так с нами обращаться! Мы вам кто – полонянки купленные? Я княгиня или кто? Что ты ему наговорил? Тебе не нравится, что у меня теперь есть старший брат! Я видела, ты сразу на него оскалился, на причале еще! Он слова не успел сказать, а ты на него уже рычал, как пес! Потому что раньше Ингвар слушал тебя одного, и все доставалось только вам с отцом, вы и сейчас богаче нас! А я сама хлеб замешиваю, потому что у меня девок не хватает! Теперь вот еще эти хазары, будь они неладны, чем мы будем кормить дружину?
– Самая пора ублюдочных родичей себе на шею сажать!
– Не смей так говорить о моей родне!
– А как еще говорить, если этот краснорожий вылез, как хрен из задницы, и теперь хочет сожрать то, за что не воевал!
– Но вы чуть не убили Олега, а он тоже мой родич! Он же едва жив остался! Предслав погиб из-за вас! И если вы… если я хоть подумаю, хоть заподозрю, что вы причинили вред еще кому-то из моей родни, я вас больше знать не захочу! Вас обоих!
– А я тебе что говорил! – Ингвар ткнул пальцем в сторону Мистины, имея в виду, что обвинения Хельги от княгини нужно скрыть любой ценой.
– Говорил? – Эльга подалась к Мистине. – А ты что говорил? Ты своих упырей уже готов на моего брата натравить! Они бы и свою мать зарезали, если бы только знали, в какой канаве ее искать! Не смейте трогать мою родню!
– Эльга, мы… – начал Мистина.
– Молчи! – Эльга даже затопала ногами, не находя выхода своему негодованию. – Убирайся отсюда! Видеть тебя не хочу! Чтобы тебя не было в моем доме, сейчас же!
– Да уйду я! – яростно бросил Мистина. – Не кричи, люди услышат.
Потом повернулся и вышел. Сильно хлопнул дверью.
Эльга послушала, как быстро простучали его шаги по крыльцу, потом упала на лавку и разрыдалась. Ингвар посмотрел на нее, потом медленно двинулся к двери. Говорить с ней не было сил. Потом тоже вышел, но Эльга даже не сразу заметила, что осталась одна.
Ночевал Ингвар в гриде, а Эльга рыдала полночи от негодования и обиды, ворочаясь в одиночестве на княжеской постели.
Тем вечером после беседы с Хельги Мистина даже не позвал девок – убирать осколки кувшина. Ута увидела их сама, когда вошла. Ахнула, всплеснула руками, хотела закричать – она очень любила этот кувшин. Но взглянула в лицо мужа, сидевшего у стола, и осеклась. За три года она достаточно хорошо его узнала, чтобы понять: он в такой ярости, что… что лучше пусть еще что-нибудь разобьет. И хуже всего было то, что он молчал.
Зато Хельги, которого она оставила в девичьей избе возле Пестрянки, пришел туда весьма довольный. Весело посвистывая, он обнял невестку и еще раз повторил, что вскоре все у нее будет хорошо.
– И про черниговскую деву не тревожься. Не будет у твоего мужа другой жены.
– Почему? – удивилась Ута.
– Сдается мне, что для той девушки найдется иной жених.
– Кто же такой?
– Вот ты, сестра, – Хельги подошел и ласково взял Уту за руку, – не стала бы чинить препятствий, если бы князь предпочел высватать ту девушку за меня?
– За тебя? – в один голос воскликнули Ута и Пестрянка.
– Я тоже брат княгини, и я не женат. Зачем же вносить раздор в дом мужчины, у которого уже есть жена и даже сын, когда можно дать все это тому, у кого их еще нет?
– Да разве… – с сомнением начала Володея. – Хельги, ты… Ты человек хороший, мы тебя любим. Но если воевода Чернигость спросит, а что у тебя есть…
– По-твоему, я недостаточно хорош для такой невесты? – обернулся к ней Хельги.
– Ну, нам ты брат, нам как есть хорош, – Володея в сомнении переглянулась с Утой, – но Черниге-то другое важно. Чтобы зять был знатный, богатый…
Собираясь войти в семью влиятельных воевод, она приучалась думать об их чести и благе.
