вам пригодится. А к тому же, если у вас будет войско, это заставит древлян трижды подумать, прежде чем бросать копье. Так считает воевода Мистина, и он просил передать это вам.
– Он прав, – согласилась Эльга. – Древляне напрасно думают, что вся сила Русской земли заключалась в Свенгельде. У нас и без него найдутся отважные и могущественные люди. Что вы скажете, киевляне?
– Да, да! Найдутся! – кричала вся гридница, не исключая и Избыгневичей. – И без Свенгельда не спустим! Войско собирать!
– Где сам-то Мистина? – проворчал Острогляд. – Чего не едет?
Эльга перевела дух. Новость о возвращении Олега Моровлянина поразила ее даже более, чем прочие. Они и раньше прикидывали, что, если угры и дальше будут его теснить, он может потерять Моравию, как когда-то его предки по отцу. И обо всей моравской торговле теперь нужно договариваться с уграми… кто у них там… князь Тож-конь, как-то так… Это было бы худо во всякое время, но сейчас, когда надо было напрячь все силы, чтобы удержать древлян в повиновении, казалось особенно некстати. Эльге не понравилось, как Честонег говорил об Олеге, но она правильно рассчитала: ревность к покойному Свенгельду заставит бояр встать на ее сторону, лишь бы доказать, что они ничуть не хуже.
«Такшонь!» – вспомнила она вдруг.
Логи-Хакона и Соколину Эльга поселила у себя в избе. Слишком долго она прожила одна этим летом и осенью, уже было невыносимо видеть вокруг только челядь. Эти двое напоминали ей тех, кого больше всего не хватало: мужа и Мистину. С их приездом у Эльги чуть полегчало на сердце, и еще не один день они обсуждали все события в Деревляни и пытались предсказать будущее.
Но это им не удалось.
Вспоминая потом те дни – между возвращением Логи-Хакона и приездом Олега Моровлянина, – Эльга удивлялась, что ничего такого она не предчувствовала. Не проснулась однажды ночью с чувством, будто на сердце камень, не томилась необъяснимой тоской. Не являлся к ней во сне окровавленный призрак, чтобы поклониться прощально и молча уйти. Ничего этого не было. Она беспокоилась, конечно, как Ингвар справится со своим нелегким делом, а еще больше тревожилась за Уту и племянников – уж слишком тяжкие испытания достались на долю ее сестры и детей, к тому же таких еще маленьких! Но до последнего мгновения она думала о том, как Ингвар будет справляться с трудностями. И ни на миг ей не пришло в голову встревожиться, как она будет справляться без Ингвара…
Гонца она не ждала, ждала самого мужа. Но прибыл именно гонец, и с такой вестью, которой она не ожидала.
– Едет к тебе, княгиня, князь моравский Олег, – объявил ей отрок, сам моровлянин родом. – Просит позволения… быть принятым тобой.
– Олег – мой родич, – ответила удивленная Эльга. – Разумеется, я буду рада его повидать.
Не сказать, чтобы она и впрямь была рада – куда более ее обрадовало бы, оставайся племянник у себя в Велиграде, – но отказать ему в приеме она причин не видела. Странно, что Олегу захотелось вновь увидеть места своих горестей и поражения. Может, хочет принести жертвы на могиле отца? Нет, какие жертвы, они же христиане. Значит, помолиться. Христиане просто разговаривают с богом, зажегши свечу, – видимо, чтобы он с неба заметил огонек и прислушался.
Однако она приказала готовиться к приему. И даже теперь у нее не было чувства, что этот день навсегда разделит ее жизнь на две половины: «с Ингваром» и «после Ингвара».
Она стояла в гриднице перед очагом: в лучшем платье из красного шелка с золототканым узором, с золотыми заушницами на очелье, с ромейскими самоцветными браслетами на руках. Имелась причина нарядиться: ведь Олег Моровлянин был ее кровным родичем, двоюродным племянником по отцу. Да и хотелось показать, что она, киевская княгиня, сильна и богата и положение ее прочно. Очень жаль, что нет рядом мужа! Хоть Олег приехал не воевать, он оставался соперником сыновей Ульва. В нем течет кровь Вещего, а значит, это соперничество не кончится до самой его смерти. И как удачно, что боги больше не послали Олегу-младшему сыновей!
Поднося племяннику рог, Эльга отметила: как он постарел! Стал больше похож на своего отца, князя Предслава. Ярко ожили в памяти те события десятилетней давности, когда она сама была юной матерью младенца-сына и впервые сказала: «Я – княгиня киевская». На лице Олега усталость и доброта, а в глазах – печаль. Надо думать, будет просить помощи против угров. Но сам должен понимать, как умный человек: не сейчас. Не ранее следующего года, когда они заключат новый уговор с древлянами… или силой принудят тех к покорности и убедятся, что можно уводить хоть какую-то часть дружины в чужие края.
– Я приехал к тебе с очень важной вестью, княгиня, – сказал Олег. – И она столь важна, что я не могу сесть за стол и вести беседу, пока ты не знаешь того, что знаю я.
– Что же это за новость?
Эльга ощутила, как в душе поднимается возбуждение. Весь вид Олега говорил, что его важная весть перебьет все прежние важные вести, коих было уже немало. Произошел какой-то перелом в этой длинной саге о Свенгельдовом наследстве… Какой?
Она сцепила пальцы усеянных кольцами рук, выпрямилась и выжидательно посмотрела на гостя. Даже те, кто давно ее знал, не могли не любоваться: статная, свежая, в сиянии красного с золотом наряда, она была будто богиня Солонь, одетая лучами и покрытая белым облачком.
– Твой муж, Ингвар, сын Ульва… Он погиб в сражении, княгиня. Пал в битве с князем древлян Маломиром близ города Малина, на реке Ирже. Это
