– Что вы являетесь Фигурой… э-э… Высочайшего Поклонения. До этого, насколько мне известно, вы были сотрудником секретного подразделения внешней контрразведки «Сокол».
Руслан улыбнулся:
– В порочащих связях был, но не замечен. Вы не могли знать, что я работаю на контрразведку. Во-первых, потому что я не работаю на контрразведку. Во-вторых, в противном случае вы не действовали бы так топорно. Я имею в виду вашу агентуру. В свою очередь, и я знаю за вами кое-какие грешки. К сожалению, всё, что я могу сказать о вас хорошего, – нецензурно.
– Даже так? – с любопытством и озадаченностью спросил Меркель, пуская по гладкому загорелому лицу сеть морщин.
– К примеру: вы год назад выдали санкцию на преследование и арест бывшего заместителя генерального прокурора, что позволило вам занять его место. Способствовали репрессиям в отношении русских и китайских дипломатов. Закрывали глаза на преступления многих чиновников Федерального Правительства, причём небезвозмездно. Продолжать?
Меркель беззаботно улыбнулся:
– Если честно, я ненавижу власть и деньги, когда они в чужих руках. Неужели внешняя контрразведка занимается и такими сугубо земными делами?
– Ещё пример: ваш наездник, который и диктует вам, что делать, хотя вы и сами малый не промах, в своём мире, то есть в Метавселенной Вируса, тоже известен как криминальный авторитет, если пользоваться человеческой терминологией. Не так ли, Великий-Исполнитель-Воли-Верховного-Кагала- Знающих-Дорогу? Вас даже за глаза величают там Великим-Иудой, если опять же перевести это «звание» на русский язык.
Меркель перестал улыбаться:
– Вы… не должны… этого знать! Я не давал… никакого повода!
– Для вас настали чёрные дни светлого будущего, – скривил губы Руслан. – Я и мой спутник действительно посланцы нового Указывающего-Дорогу, приказ которого и хочу вам передать.
Лицо Меркеля отразило волну разнообразных чувств, от удивления до недоверия, пока судорога высокомерной угрозы не стёрла их бледное проявление.
– Я должен связаться с…
– Посредником контакта, Модератором-Моста-Перехода? Именно он и стал Указывающим. Не сможете, друг мой, он, по сути, сдал вас. Канал перекрыт нами. Все ваши агенты, ну или почти все, обезврежены, камеры для программирования, запрятанные на объектах Службы сервиса, захвачены. Вы проиграли, герр Меркель.
– Ещё нет. Кое-какие козыри у меня остались. Но я готов выслушать ваши предложения.
– Вы отпускаете Ярославу Тихонову и Алексея Медведя, приказываете своим людям сдаться, и суд учтёт ваше добровольное содействие Закону.
– Это в принципе… недопустимо.
– Что недопустимо в принципе, часто реализуется на практике.
– Вы не поняли, герр Горюнов, я не могу взять и просто объявить о своём… поражении.
– Вам недорога жизнь?
По губам Меркеля скользнула презрительная усмешка.
– Жизнь всего лишь непрерывная, прогрессирующая, многообразная, взаимодействующая со средой самореализация потенциальных возможностей электронных состояний атомов. И ничего более.
– То есть вы отказываетесь?
– Суд моими планами не предусмотрен, – с пафосной иронией сказал Меркель. – Тем более – надо мной. Мало того, я намерен объявить вам ультиматум. Но сначала хочу убедиться в том, что вы посланцы… гм, Указывающего. Почему он не связался со мной напрямую?
– Повторяю, он сдал вас и доверил миссию нам. Ваша матрица Великого-Исполнителя в мире Знающих ликвидирована, а земной носитель, непосредственно Вальтер Меркель, подлежит юрисдикции Федерации, того самого человечества, которое вы презираете. Ещё вопросы?
Меркель сжал губы в тонкие полоски.
– Нет вопросов, – кивнул Руслан. – Тогда у меня вопрос: где вы держите арестованных?
Меркель не сразу очнулся от размышлений, глаза его сверкнули.
– Вы считаете меня идиотом?
– Нет, не считаю, хотя иногда человеческая глупость даёт хорошее представление о бесконечности. Просто у вас нет выбора. Всё здание Правительства оцеплено спецназом, над Таиландом висит тревожный флот ФСБ, так что бежать вам некуда.
– Вы уверены?
– Конечно, уверен, потому что ваша секретная ветка метро блокирована.
Глаза Меркеля остановились, и Руслан понял, что сболтнул лишнего.
– Как я сразу не догадался… – пробормотал Меркель.
