небольшой шалости ректору. Ваш ручной лисенок тоже поплатится. Интересно, как Саргон отнесется к тому, что Тайернак пробрался в чужую комнату и украл вещь, пусть даже жалкий носок орка? Сколько протянет мальчишка без своей силы? Я не дура, ничего вы не скажете.
— Есть вещи более ужасные, чем трехдневное наказание, Файона Макдара. Ошейник будет снят, а вот репутация — такая хрупкая вещь. — Ладвик склонился еще больше, теперь почти касаясь губ ведьмы. — Ты ведь понимаешь, о чем я? Говори, что тебе нужно и как снять приворот, иначе узнаешь, каков безродный пес на вкус. Это ведь будет твой первый поцелуй?
Волк улыбнулся, заставляя ведьму залиться краской. Этот мерзавец смеет угрожать ей тем, что похитит ее первый поцелуй?! Файона часто задышала, вдруг понимая, что прижимается к нему грудью. Если их увидят, если кто-либо из учеников донесет родителям о том, что она так просто позволяла касаться себя оборотню, да еще и жалкому бастарду, ей конец!
— Я скажу… я скажу! — выкрикнула Файона в лицо Гварену.
Она почувствовала, как рука волка разжалась, отпуская. Ощущение странной пустоты охватило ведьму, заставляя растеряться на мгновение, и исчезло, развеиваясь вместе с черным туманом.
— Нужны священная свеча и соль. — Она отступила от Гварена, приводя в порядок свою одежду и с опаской озираясь по сторонам.
Только бы никто их не увидел!
— Как у тебя может не быть таких элементарных вещей? Ты же ведьма! Не верю. — Волк покачал головой.
— Освященные свечи сгрызли мыши в первый же день! Только простые не тронули, — зло рыкнула Файона.
Потому она и забралась на самый верх ненавистной двухъярусной кровати. Могла бы нежиться на нижней койке, но приходилось терпеть подобное! Отвратительные существа!
— Ну а соль? — хмуро спросил Ладвик.
— Я швырнула в эту тварь пузырек! Он разбился… — Файона перекинула роскошные волосы на одно плечо.
Они так блестели на солнце, что волку впору было зажмуриться. Хороша, негодница…
— Можно было аккуратно собрать…
— Файона Макдара не ползает по полу и не пачкает свои руки в грязи, волк! — фыркнула ведьма и прошла мимо него, намереваясь ускользнуть из башни.
Ладвик перехватил ее за руку раньше, чем побег удался.
— Мы достанем тебе все нужное. Совершишь свой обряд.
— Тогда вам придется очень постараться. Обряд нужно провести в полдень. Осталось всего два часа. Если соль еще можно раздобыть, то свечи…
— Мы достанем их.
Она вздохнула полной грудью, обмахиваясь ладонью.
— Если ты вознамерился красть соль из столовой, то учти — у тебя не более получаса, затем она исчезнет.
— Ты должна снять приворот. Не вынуждай меня повторять свои угрозы. — Глаза Ладвика блеснули золотом, и ведьма напряглась.
— Поспеши! От тебя зависит, начну ли я. — Она освободилась или он отпустил, этого Файона не поняла.
Ведьма поспешила покинуть площадку, с силой распахнула тяжелые ворота и, не замечая мрачного коридора, побежала к лестнице. Неужели удача благоволила ей и эти недотепы раздобудут для нее свечу? Она мысленно поблагодарила своего небесного покровителя, прижимая к груди медальон. Нужно продержаться пару часов и как следует подготовиться!
Файона решила пропустить следующее занятия. Старый друт утомлял своими монотонными речами. Она вернется в жалкую комнатушку, запрется там и займется тем, чем и должна.
Гварен услышал, как ее шаги стихли в коридоре. Он был почти уверен, что бедовая парочка дожидалась его во внутреннем дворе замка. Волк видел, как во время занятий Броган наблюдал за его беседой с ведьмой, и непременно пожелает знать, до чего они договорились. Про любопытную лису и говорить нечего. Волк улыбнулся и пошел прочь из башни.
Орва так притягательно шумела внизу, у подножия скал, что Гварен ощутил острое желание искупаться. Скоро выходные. В это время им дозволялось покидать Арфен и спускаться в деревню ворке, немного отвлечься. Естественно, не было ни единого случая, чтоб кто-то из учеников не вернулся… Вот тогда он первым делом и отправится к реке. Размышляя, Ладвик добрался до первого этажа замка. Сырые подвалы остались позади, он вдохнул, расправляя плечи и потягиваясь.
Лето, жаркое, полное великолепных ароматов, полное самой жизни, — это его любимая пора. Иногда Гварену казалось, что именно в эту пору он и жил либо чувствовал себя живым. Волк оглядел двор и увидел спорящую парочку. Что лиса пыталась втолковать своему соседу? Волк пошел к ним, под тень деревьев. Пытаясь защититься от ее кулачков, Рейн положил свою ладонь девчонке на макушку, не подпуская ее к себе ближе. А лиса зло рычала, не имея возможности дотянуться до соседа, и упиралась головой в его руку.
— Тебе удалось поговорить с этой девицей? — Рейн отвлекся на волка и получил ощутимый удар под ребра.
