Но потом закинула ее обратно и выбрала самую большую, для верности. Вдруг не хватит для обряда?
— И что с ней делать? Она не имеет силы! — печально заявила лиса.
— Глупая ты голова! Считаешь, что для этого обязательно в храм идти?
— Как же иначе? — возмутилась Келейр.
Ворке принялась тихо бормотать себе под нос и вытащила из-за высокого корсета шнурок со священной печатью, которую надевают каждому при рождении, согласно вере его. Ворке верили в единого бога, считая дурнями всех, кто сомневался в этом самом едином покровителе и хранителе. Женщина отобрала у лисы свечу и, прошептав свою молитву, пропечатала священный знак на восковом боку.
— И дел-то всего… — Свечу Келейр вернули, а печать снова скрылась меж пышных форм портнихи.
— Все? — Лиса недоверчиво повертела в руке кусок воска.
— Стану я врать! Ступай, под ногами не мешайся… — Прочистив горло, портниха снова взялась за шитье, начиная хрипло голосить с последнего недопетого куплета.
Келейр благодарно поклонилась женщине и быстро выскочила на свежий воздух, под лучи полуденного солнца. Приставив ладонь ребром ко лбу, она глянула на небо. Времени мало.
— Надеюсь, этот дракон справился… — Лиса поспешила во двор, желая отыскать Ладвика и передать свое сокровище.
Триумфального возвращения не вышло, поскольку Рейн с самодовольной ухмылкой уже прохлаждался под тенью деревьев. Лиса только молча хмыкнула и вложила свечу в протянутую руку волка. Ладвик благодарно кивнул и побежал к входу в замок.
— Как только все будет готово, я предупрежу! — Он скрылся с глаз, оставляя своих товарищей нежиться в тени.
— Как успел так быстро? — не удержалась лиса.
Обед только начался, а он ужом прополз быстрее ее!
— Не у одного тебя, мелкий, обаяние имеется! — протянул Броган.
Не станет он объяснять занозе, что состроил такую несчастную физиономию кухарке, и та, прослезившись, отсыпала ему пару пригоршней соли из огромного потресканного горшка. Пришлось соврать сердечной ворке, что бедному дитяти мыша изловить нужно, чтоб с голоду не помереть. Без соли есть- то никак, какой-никакой, а вкус добавит…
Келейр хотела возразить, придумывая очередную колкость, но прикусила язык, осознавая, что дракон был прав. Имелось у него обаяние. Если бы измерялось мешками, то не один бы такой набрался. Не дразнил бы постоянно — и растаять ей, как снег по весне. Келейр тряхнула головой. Лишнее это! Нельзя таять! Вот еще! Если бы узнал о ее мыслях, наверняка бы принялся самодовольно ухмыляться.
— Чего молчишь? — поинтересовался Броган.
Он удобнее оперся о ствол дерева и тут же поморщился от боли. Глаза лисы расширились от воспоминания о его раненой спине. Скорее бы завтрашний день прошел. Ее невезучему соседу без своей силы не продержаться. Не умеет он иначе. Рожден таким, и в этом — его особенность, а возможно, то самое очарование, которое не дает ей последнее время покоя.
ГЛАВА 11
— Убирайся прочь! — раздался за дверью звонкий голос ведьмы, и его немедленно отбросило остаточной волной ее защитного заклинания.
Гварен тряхнул головой, поднимая с пола оброненную свечу. Кажется, Макдара пыталась отогнать совсем не его, видимо, беднягу продолжал доставать «поклонник».
— Открывай двери, — потребовал волк.
Ведьма притихла, и вскоре послышался скрип поворачивающегося в замке ключа. Файона осторожно выглянула в коридор, натыкаясь взглядом на сердитое лицо волка.
— Я думала, это Витэшна… — пробормотала ведьма и открыла дверь шире.
Она протянула руки, принимая от Гварена принесенные вещи. Он передал ей свечу и соль, завернутую в платок.
— Где вы ее достали? — шепотом поинтересовалась Файона, чувствуя исходящую от воска энергию.
— Это имеет значение? Время идет, Макдара. Действуй! — Ладвик бесцеремонно захлопнул дверь перед ее вздернутым носом, не давая ответить на его слова. Прекрасно зная, что Файона слышит его, волк добавил: — Придешь ко мне и скажешь, как все прошло. Буду ждать тебя в галерее.
— Как смеешь ты требовать такое? Проклятый пес! — зашипела ведьма за дверью.
Гварен улыбнулся:
— Ты придешь, Макдара. Смирись с этим.
